Точней, попытался закричать. С голосом все было в порядке,он не сомневался, однако из горла вырвался лишь невнятный шепот.

Спина его уперлась в стену. Моргис зашипел. Эта тварь хочетзаполучить его — отлично. Она его получит. Причем целиком. Герцог вдохнул чтобыло сил и, вцепившись когтями в омерзительную пустоту, начал обретать обличье,данное ему от рождения. Челюсти вытянулись в страшную, оскаленную драконьюпасть, последние человеческие черты лица исчезли. Вот теперь поглядим, не многоли берет на себя его безликий соперник!

Но тут к его лицу протянулась рука — та же самая рука,которая с такой легкостью остановила смертоносное лезвие меча. Едва коснувшисьМоргиса, эта рука остановила перемену точно так же, как это сделалитаинственные ци. Рычанье дракона переросло в отчаянный вопль, и он рухнул наколени — снова в человечьем облике. Превозмогая мучительную боль, он изо всехсил старался оторвать от себя ненавистную руку. С тем же успехом он мог быпопытаться оторвать от земли Драконье царство.

Ужас поглотил Моргиса. В таком безысходном положении он небывал еще никогда.

Нечеловек спокойно глядел на поверженного противника. В егобезглазом взгляде не было ни раздражения, ни злорадства — разве чтолюбопытство.

Моргис почувствовал, что мир ускользает из-под ног. Он стоялна коленях, глядя в никуда пустыми, безумными глазами. Безликое существовытянуло вперед левую руку и начертало на груди дракона какой-то знак. Затем,окинув комнату взглядом, оно спокойно, беззвучно удалилось.

Уже через несколько секунд дракон сумел подняться и открытьглаза. Поморгав, он сунул руку в один из мешочков, висевших на поясе.

Кристалла не было. Моргис порылся в других мешочках, затемнемного подумал и пошел в тот угол комнаты, где лежали остальные его вещи. Приэтом он наступил на то место, где был стерт в порошок его талисман. Сейчас тамне осталось никаких следов. Но Моргис не заметил этого, потому что ничего непомнил. После безуспешных поисков он присел на краешек стула. Должно быть,думал он, кристалл отобрали Повелители Стражи.

Поняв, что делать нечего, Моргис встал и направился ккровати. По пути он заметил, что на другом стуле лежит его меч. Очень странно.Что он тут делает? Разве он, Моргис, вынимал оружие? Упрекнув себя внебрежности, он спрятал меч обратно в ножны.

Постель была мягкой. Ни одному человеку не удалось бы удобноулечься в доспехах, дракон же, чья броня была лишь воображаемой, уютноустроился на кровати и закрыл глаза.

Прежде чем провалиться в сон, он успел подумать: «Помираю соскуки. Ну когда же вернется этот Грифон?»

Бегуны отлично знали свое дело и не упускали ни единого,даже самого призрачного шанса. Потому, когда первый из них увидел открытыеВорота, он в то же мгновение влетел в них — и вся свора последовала егопримеру. Уже через мгновение первый бегун атаковал ближайшую цель. Но, на егобеду, этой целью оказался Грифон.

Темная тварь промахнулась. Военная выучка не прошла дляГрифона даром: лет, проведенных им в наемной армии, хватило бы на самую долгуючеловеческую жизнь. То, что Грифон остался жив, не было игрой слепого случая.Его боевое искусство достигло вершин, с какими мало кто мог соперничать. Даже вмирное время, будучи правителем процветающего города, птицелев не позволял себерасслабляться.

Бегун пролетел над головой Грифона, приземлился ярдах вчетырех позади него — и тут заметил поодаль две фигуры. Повелители Стражи!Расплывчатые волкообразные очертания бегуна задрожали от предвкушения. Отецнаверняка наградит его…

При других обстоятельствах Грифон непременно вступил бы всхватку с чудищем — но сейчас взгляд его был прикован к остальным чернымфигурам, а острый слух подсказал ему, что первый бегун собирается напасть наТройю и лорда Петрака. Грифон решил, что те вдвоем справятся с мерзкой тварью.На его долю оставалось еще не меньше полудюжины чудищ.

Грифон видел острые зубы бегунов, блеск налитых кровью глаз,гибкие, проворные тела хищников. Однако это были не обычные звери. Бегунысливались и перетекали друг в друга, словно единое аморфное, бесплотноесущество. Однако он не сомневался: если бегуны нападут на него, зубы ихокажутся очень реальными!

Они окружали его: одни по часовой стрелке, другие — против.Грифон не помнил точно, сколько бегунов успело прорваться сквозь Ворота, покате не захлопнулись. Один пробежал мимо птицельва и бросился на помощь тому,который предпочел напасть на Тройю и лорда Петрака. Еще один, вслед за первым,попытался было вцепиться в горло Грифону, но тот наотмашь ударил его когтистойлапой, и теперь чудище было мертво — или, по крайней мере, казалось мертвым.Видимо, нападая, бегуны обретали твердую форму — и тогда становились уязвимыми.

Грифон знал: еще мгновение — и атака повторится. Бегуныстарались запутать его, сбить с толку, заставить неудачно и не вовремяповернуться — так, чтобы кто-то один исхитрился вцепиться в него, и тогда, покаГрифон будет сражаться с первым, на него набросится вся стая. Стратегияпростая, но эффективная. Так можно было бы справиться с любым противником —только не с Грифоном.

Птицелев уже погрузился было в сферы волшебства, уже нашелподходящее заклинание — но тут заметил нечто, ошеломившее его. Там, в волшебноммире, его тоже поджидали бегуны! По крайней мере, часть сознания каждого из нихбыла связана с теми самыми силами, у которых птицелев искал спасения. Грифонпопал бы в ловушку, не будь он настороже. Но он успел бесшумно отступить, незамеченный чудищами.

Любопытно. Бегуны поджидают его на обоих уровнях —физическом и магическом. Попытайся он одолеть их с помощью волшебства, они быего схватили. Если же применить физическую силу…

Стоп! Но ведь тот бегун, который свалился замертво, былуничтожен именно физической силой! Может быть, бегуны способны наблюдать за нимна обоих уровнях, но нападать — лишь на физическом? Значит ли это, что с точкизрения магии они всего-навсего безобидные привидения?

Все эти мысли промелькнули в голове у Грифона за считанныесекунды. При этом он не спускал глаз с бегунов. Этим умением он в совершенствеовладел за долгие годы бессчетных военных кампаний. Наемник, не способныйдумать в минуту смертельной опасности, — уже наполовину мертвец.

Из-за спины Грифона доносились звуки борьбы, но он знал, чтооборачиваться нельзя, даже на миг. Однако, если его догадка верна, он можетобратить призрачное состояние бегунов себе на пользу…

Он позволил им обежать вокруг себя еще дважды, а затемповернулся к ним левым боком. Как ни умны были бегуны, они оставалисьвсего-навсего животными. Инстинкт взял верх — и ближайшая к Грифонуволкообразная тварь прыгнула на него.