— Я стал спокойнее, — с легкостью в голосе произнес принц. К более серьезным разговорам Малик был не готов.

Сидни выдохнула.

— И это все? — Ее голос прозвучал неуверенно.

Малик резко притянул девушку к себе, прижал своим телом к кровати и прильнул губами к шее.

— Ты же сама прекрасно все знаешь, Сидни.

Ее руки нежно поглаживали его широкие плечи, легкий стон раздался, когда Малик коснулся языком ее шеи.

— Я ничего не знаю, — нашла в себе силы ответить Сидни. — Я понятия не имею, что ты чувствуешь. Все, что я знаю, — так это то, что между нами всегда была удивительная химия в постели. Но ведь этого недостаточно? Я права?

— Это лишь начало.

Малик не хотел сейчас обсуждать свои чувства. Только не сейчас.

— Зачем искушать судьбу?

Он потянулся к ее притягательной груди, от его прикосновения Сидни начала тяжело дышать.

— Малик, — выдохнула она. — Я пытаюсь серьезно поговорить.

— Я знаю. Я крайне серьезен.

Он жадно впился в ее губы, скользнул языком глубже, застав девушку врасплох. Она ответила на его страстный поцелуй, ее пальцы вцепились в его волосы, все ее тело напряглось от возбуждения. Затем Сидни вскарабкалась на него, так что деваться Малику уже было некуда.

— Соблазнительница, — пробормотал он.

Малик приподнял голову и начал ласкать ее сосок губами и языком.

— Ох… Я не могу думать, когда ты так делаешь.

— Тогда перестань думать. Расслабься и поддайся искушению.

— Но, Малик! — простонала девушка. — Я хочу поговорить с тобой. Я хочу узнать тебя.

Раздражение начало набирать силу. Чувство паники разгоралось где-то внизу живота, это чувство было для него в новинку.

— Я хочу тебя, Сидни. Я ждал тебя целый год. Разве этого недостаточно?

Девушка долго молчала, а затем произнесла:

— Нет. Этого недостаточно.

Малик застонал, он прикрыл свое лицо ладонями. Сердце его бешено стучало.

— Мы это уже проходили, — сказала Сидни. — И смотри, что из этого вышло.

Мужчина встал с постели и начал искать свои брюки.

— Надеюсь, ты помнишь, любимая, что ты от меня сбежала.

Малик понимал, что его реплика могла прозвучать несколько равнодушно и холодно, но он должен был высказаться.

— Я не сбежала. И может быть, я была не права и поступила неправильно, но признай, что и ты отчасти виноват.

— Да, признаю.

Малик нашел свои брюки и начал их надевать.

— И это все, что ты мне скажешь? — поинтересовалась девушка. — И теперь убегаешь ты? Ты бы предпочел провести время в постели или же просто уйти от меня, главное, не разговаривать?

Голос ее дрогнул, злость закипала внутри.

— Сейчас да. Ты полностью права.

Малик старался не смотреть в ее сторону, иначе он мог сорваться, но сдерживаться было очень уж трудно. Ее шелковистое тело было полностью обнажено, так что лучше не искушать судьбу. То, как тусклый свет ламп подчеркивал ее обнаженную грудь, не давало ему покоя.

— Ты просто невыносим, ты знаешь об этом? Говоришь, что я убежала, а что насчет тебя? Ты не готов обсудить наши отношения серьезно. Боишься говорить о своих чувствах!

Малик стоял перед ней, уперев кулаки в бока. Он пытался успокоиться и не подавать виду, что зол. В памяти всплыли моменты из его детства, когда он так сильно желал быть любимым и значимым. Он хотел забыть о традициях и долге.

Его отец был гордым мужчиной. Он любил своих детей и проявлял заботу не напоказ. Что же касается матери…

Принц нахмурился. У его матери абсолютно отсутствовал материнский инстинкт. Дети были ей в тягость, заниматься ими она была не готова. Заинтересованность в их жизнях появилась лишь тогда, когда они стали взрослыми и самостоятельными.

Он никогда не говорил о своих чувствах лишь потому, что говорить об этом было не с кем. Самые заветные слова «Я люблю тебя!» он слышал от женщин, у которых были сомнительные мотивы и которым он не доверял. Им нужны были его деньги и положение в обществе, а не его душа и любовь.

Кем Малик был для них? Ценным призом?

— Наши отношения разрушились не за одну лишь ночь. Не думаю, что и наладить все мы сможем так же быстро.

— Отношения? Ты это так называешь? Я думала, у нас были только секс и животная страсть.

— Что ты хочешь от меня, Сидни? Мы не виделись целый год. Неужели ты надеешься, что я начну признаваться тебе в любви?

— Нет, — выпалила она. — Мне этого не надо. Я не жду признаний.

И все же Малик знал, чего она хотела. Сидни была женщиной, которая не боялась признаваться в своих чувствах. Ее мысли можно было с легкостью прочитать по ее лицу. Малик не мог быть таким же, даже если бы хотел. Он слишком сильно привык быть на страже, не давать себя в обиду и делиться личным.

Что случилось бы, если бы Малик разрушил стену между собой и внешним миром?

— Боюсь, я не тот, кто тебе нужен. И никогда не смогу им быть, — сказал Малик. — Я буду самим собой.

— Ты не знаешь себя самого. Почему ты не готов открыться мне?

На следующее утро Малик сказал Сидни, что они уезжают.

— Но мы ведь только приехали. Я думала, у тебя здесь дела.

Красивое лицо принца не выражало ни единой эмоции.

— Я сделал все, что мне было нужно, — пояснил он. — Мы отправляемся в город. Там тебе будет куда комфортнее.

— Когда ты говоришь, что сделал все, что нужно, ты имеешь в виду, что сумел заманить меня в постель?

Это было неправильно, но она все же озвучила свои мысли. Малик сильно напрягся.

— Это ведь не так сложно? Нет, Сидни, я не это имел в виду.

Девушка гордо приподняла подбородок.

— Будь готова в течение часа! — скомандовал Малик.

Было такое ощущение, что он хотел сказать что-то еще, но вместо этого развернулся и ушел. Винить Сидни могла только себя. Забыть прошлую ночь было невозможно. Она поняла, что ее отношение к нему не изменилось. Девушка всячески выводила его на разговор о чувствах, но это было бессмысленно и неправильно. Всего несколько дней назад он рассказал ей о Димахе, своей семье и отношениях между ними. Если сравнить с тем, какое общение у них было задолго до этого, то можно сказать, что за столь короткий промежуток времени было много откровений. Малик с трудом открывался Сидни. Девушка это прекрасно видела.

Ей хотелось понять, что же он хочет. Отчасти она надеялась, что их связывает не только секс. То, как он нежно касался ее тогда в душе, его дрожь — все это должно было что-то значить!