– Не знаю, – ответила тетя Аня, – я вообще ничегоне знаю.

—Можете спросить у Наили.

– Ничего я не буду спрашивать. Раз вы адвокат, то и работайтеадвокатом. Я тут при чем? Меня это не касается.

– Вы давно работаете в этой квартире?

– С тех пор как они здесь поселились. А до этого я работалау Галии. Они меня давно знают, много лет.

– Значит, вы работаете с этой семьей уже много лет, –подвел итог Дронго. – И сколько раз вы приходите сюда?

– Раз в неделю. Вполне достаточно. Я работаю и в другихместах. Ведь Наиля и ее покойный муж, царство ему небесное, здесь почти неоставались. Все время на даче жили. Ну я иногда и туда ездила. Они машинупришлют и меня туда заберут...

– Тогда вы все должны знать, – сказал Дронго, –вам говорила Наиля, что из дома пропадают разные мелочи?

– Сначала не говорила – стеснялась. А потом сказала. Ну я ейтоже сказала, чтобы лучше смотрела, куда и что кладет. Я ведь у них столько летработаю, они знают, что я не воровка.

Она достала две чашки и начал их мыть.

– Никто не говорит, что вы воровка. Но вы могли обратитьвнимание на какие-то странности. Вам не казалось, что в доме мог быть кто-топосторонний.

Чашка выпала из рук тети Ани прямо в раковину. И с трескомразбилась. Она нахмурилась. Начала собирать осколки и поранилась. Поставилапалец под воду.

– Что тебе нужно? – спросила тетя Аня. – Что тыменя мучаешь?

– Вы чувствовали присутствие постороннего?

– Ничего я не знаю. Это не мое дело. Я пришла и убралаквартиру, а потом ушла. Меня это не касается.

Она держала палец под струей воды.

– Почему вы не хотите мне говорить? Я ведь их адвокат, а неследователь. И тем более не прокурор. Мне важно знать, как им помочь.

– А уже никак нельзя им помочь, – вздохнула она, убираясвой палец. Порез был небольшим, – уже ничего ты не сделаешь.

– Здесь бывали посторонние? – упрямо спросил Дронго.

– Я никого не видела, – ответила она, – только тыне дергайся. Если ты адвокат и на самом деле им помочь хочешь, то помогай. Именя не пытай – я тебе все равно ничего не скажу. Погибший был хорошимчеловеком, и я ничего плохого о нем не помню.

– Плохого было много?

– Ничего не было, – упрямо повторила она, – есликофе не хочешь, то уходи и не мешай. Видишь, я палец из-за тебя порезала.

– И вы ничего не хотите мне сказать?

– Ничего, – вздохнула она, – покойного не вернешь.А его жене только больно сделаешь. Зачем прошлое ворошить. Видишь, все какполучилось.

– Вы поможете найти его убийцу. Вы ведь верующийчеловек, – не унимался Дронго, – и вы не хотите мне помочь?

– Не хочу, – она сердито посмотрела на него, – богубийцу накажет. И тебя накажет, если будешь меня мучить.

– Кто сюда приходил? – не выдержал Дронго, – выведь должны были видеть. Какие-то следы должны были оставаться. Скажите мне,кто это был?

– Ничего я тебе не скажу, – упрямо повторилаона, – и никому не скажу. Он умер, а Наиля осталась. И больше я тебеничего не скажу. Иди отсюда и не мешай мне.

– Такой ответ – тоже ответ, – задумчиво произнес Дронгои вышел в гостиную. Боголюбов заканчивал свою работу. Женщины пили кофе, аДронго задумчиво ходил по квартире. На часах было около пяти, когда в дверьпозвонили. Один из сотрудников уголовного розыска, дежуривший в холле, открылдверь. В квартиру вошел взволнованный полковник Карелин. Было заметно как оннервничает. Войдя в гостиную, он обнял Галию, поцеловал Наилю. Взглянул наследователя.

– Мы уже почти закончили, – заявил Боголюбов.

Карелин подошел к Дронго и крепко пожал ему руку. По еговиду было понятно, что произошло нечто особенное. Боголюбов попросил Наилюрасписаться и разрешил им уехать.

—Вы едете с нами? – спросила Галия.

– Нет, – ответил Дронго, понимая, что Карелин приехалне просто так, – я приеду к вам вечером.

– Тогда до свидания, – кивнула ему женщина. Вместе сНаилей они вышли из квартиры. Едва за ними закрылась дверь, как полковникКарелин обернулся к Дронго и к следователю.

– Наши сотрудники нашли специалиста, который подобралкодировку и смонтировал пульт для отключения камер наблюдения, – быстросообщил он.

Дронго посмотрел на следователя. «Почему каждый из нихуверен в своей правоте» – в который раз подумал он. Или их сложная работа такбыстро превращается в обычную рутину, что они уже не могут и не хотят мыслитьнестандартно. Может, ему гораздо легче, чем обычным следователям прокуратурыили милиции, которые скованы тысячами пунктов своих параграфов, уставов,законов, положений, правил и просто не могут себе позволить вести себя независимо.Боголюбов даже не посмотрел в его сторону. Его не интересовало мнение адвоката,который представляет интересы потерпевших. Более важной была для негоинформация полковника Карелина.

– Я специально приехал сюда, чтобы сообщить об этом, –взволнованно произнес Николай Гаврилович, – утром мы отправили сотрудниковв компанию, где работал Скляренко, и они быстро нашли специалиста, которыйработает в службе безопасности строительной компании. Игорь Шофман. Онрассказал, что в прошлом году Скляренко лично привозил его домой и показывалему камеры, попросив его придумать такие дистанционные управления, которые неотключали бы картинку, а только останавливали изображение. Шофман довольнобыстро все сделал и передал два пульта своему руководителю. Он подтвердил, чтоСкляренко мог останавливать картинку на экране монитора, проходя незамеченным.Наши сотрудники пригласили Шофмана назавтра в прокуратуру.

– Правильно сделали, – кивнул следователь, – мы сним поговорим. Тоже мне, специалист. Неужели он не понимает, что нельзя делатьтакие вещи. А как Скляренко обосновал свою просьбу?

– Никак. Он вызвал Шофмана и предложил ему сделать такойпульт. Оказывается, они делали нечто подобное в других домах, когда следовалоотключить картинку по каким-либо причинам. Наши специалисты говорят, чтотехнически это сделать совсем несложно.

– Теперь понятно, почему он выходил на пятнадцатомэтаже, – напомнил Дронго, – ему нужно было спуститься вниз иотключить камеру на четырнадцатом. Затем он незаметно входил в квартиру. Возможно,тогда же вошел и его убийца. А уходя, убийца включил камеру.

– Тогда выходит, что они договорились. Убийца ижертва, – возразил Боголюбов. Ему было неприятно, что предположения этого«адвоката» оказались правильными. Он вообще не понимал, почему полковникКарелин разрешил остаться здесь этому типу. Но постороннего он воспринимал безособого напряжения. У него вообще был спокойный, ровный характер.