– Возможно, я ошибаюсь, – кивнул Дронго, заметив, каквнимательно смотрит на него мать молодой женщины.

– Не понимаю, почему он так неожиданно поехал домой и ничегомне не сказал, – продолжала Наиля, – ничего не понимаю. Я еще вчераоб этом думала, когда Николай Гаврилович сказал, что машины Кости в гараже нет.Но тогда получалось, что он приехал домой на такси или на метро. Он на метроникогда не ездил. И такси не любил. И водителя он не вызывал, тот ждал меня. Я ничегоне понимала. А сейчас вы говорите, что он оставил машину в соседнем дворе.

– Как зовут вашего водителя?

– Салим. Он аварец. Очень надежный и спокойный человек. Унего трое детей. Хотя он относительно молодой человек. Я даже не представляю,как он их кормит на свою зарплату водителя. Хотя мы платим ему тысячу долларов.Но все равно...

– Если бы я знал, попросился бы к вам водителем, –пошутил Дронго.

– Извините, – вздохнула Наиля, – мама всегда меняпредупреждает, чтобы я никому не говорила об этом. Но я не хотела от вас ничегоскрывать. Сейчас многие платят в Москве такие зарплаты водителям. Вы знаете,ведь водитель не просто возит нас по разным адресам. Он выполняет тысячу мелкихпоручений, которые нельзя никому доверить. Поэтому я уверена в нашем водителе.Он очень хороший человек. И очень надежный.

– Ваша домработница приедет туда? – напомнил Дронго.

—Да, тетя Аня. Вы сами сможете ее увидеть и убедиться, какаяона женщина. Мне вообще с ними очень повезло. И с тетей Аней, и с Салимом, и снашей тетей Таисией. Очень повезло. Они меня никогда не подведут в этом яуверена.

Дронго посмотрел на часы. До приезда сотрудников милицииоставалось чуть больше двадцати минут. Он в который раз подумал, что этопреступление гораздо более сложное, чем кажется на первый взгляд. Наиля неглядя подписала все документы.

– Мы что-то должны заплатить? – спросила онабезучастным голосом.

– Если вы думаете, что я приехал сюда из-за денег... –начал Дронго.

– Не обижайтесь, – попросила она, – я не хотелавас обидеть. Честное слово. Вы же видите, как мне тяжело.

– Мы поедем вместе, – решил Дронго, – я сяду в вашавтомобиль. Заодно и познакомлюсь с Салимом. У меня последний вопрос к вам,Наиля. Если вам трудно, можете не отвечать. Как вы полагаете, у вашего мужабыли враги?

– Наверно, были какие-то конкуренты, – ответила Наиля,задумавшись, – но конкретные враги... Нет, я не слышала. Он был оченьлегкий, веселый человек. Нет, я не думаю, что у него были такие враги, которыехотели его убить.

– Кто ваш муж по профессии? У него техническое образование?

—Нет. Он строитель. Вы думаете, что он мог сам отключать этикамеры?. Но зачем?

– Пока не знаю. У меня больше нет вопросов. А вас я прошусобраться. И дать мне слово, что сумеете взять себя в руки. Необходимо спокойнообойти квартиру и все проверить. Это важно для следователя и для всех нас.Обещаете?

—Не знаю, – вздохнула Наиля, – я боюсь тудаехать...

Сотрудники милиции приехали на дачу к двум часам дня. Этобыли двое молодых офицеров из уголовного розыска, которые сообщили, чтоследователь Боголюбов ждет в квартире. Наиле пришлось собраться с силами, чтобыусесться в машину вместе с матерью. Дронго, мрачный и злой, уселся рядом напереднее сиденье. Водитель семьи Скляренко-Сабировых оказался мрачным высокиммужчиной лет тридцати пяти. Он не проронил ни слова за все время, пока онисидели в машине. Только несколько раз кивал головой, когда к нему обращались.

Они вошли в дом. Немного растерявшийся консьерж поднялся,чтобы поздороваться. Поднялись на четырнадцатый этаж. Наиля держала за рукумать, словно опасаясь остаться без ее поддержки. Когда вошли в квартиру и онаувидела пятна крови, оставшиеся со вчерашнего дня, пошатнулась, едва не потерявсознание. Дронго сжал зубы. Из кухни вышла пожилая женщина лет шестидесяти, среднегороста, с мрачным скорбным лицом. Седые волосы были собраны в пучок. Это быладомработница. Увидев Наилю, она обняла ее и громко заплакала.

Вместе с ней появился мужчина лет сорока пяти в очках, егосерые глаза настороженно смотрели на прибывших. У него были редкие темныеволосы, несколько вытянутое лицо, длинный нос. Александр Боголюбов, следовательпо особо важным делам, о котором говорил полковник Карелин.

—Здравствуйте, – сказал он неприятным скрипучимголосом, – я следователь Боголюбов из прокуратуры. Мне порученорасследование данного дела. Извините, госпожа Скляренко, что пришлось вызватьвас сюда. Понимаю ваши чувства. Но вы должны осмотреть квартиру. А вы,очевидно, господин Дронго? Мне звонил Николай Гаврилович и сказал, что выбудете представлять интересы госпожи Скляренко в качестве адвоката? Всеправильно?

—Да, – кивнул Дронго, – я буду помогать им.

– У вас все документы оформлены?

– Их вам привезут в прокуратуру, – пообещалДронго, – сегодня госпожа Скляренко подписала все документы. Я могу их вампоказать.

– В данном случае важно, что она сама не против вашегоприсутствия, – заметил следователь.

Наиля и мать прошли в спальную комнату. Боголюбов и Дронгорешили им не мешать, устроившись на кухне. Следователь барабанил пальцами постолу.

– Вы давно знаете их семью? – поинтересовалсяБоголюбов.

– Не очень. Но они попросили меня о помощи, и я не мог имотказать.

– Понимаю. Наиля в таком состоянии, что мы не можем еедопрашивать. Говорят, вчера она потеряла сознание.

– Ей было очень плохо, и она с трудом сюда приехала.

—Мне говорили. Но закон есть закон. Она должна сама всепроверить и сказать, что именно у них пропало.

– Я полагаю, иногда нужно думать и о родственниках погибших.

– Боюсь, что все не так однозначно, как вы думаете, –вздохнул Боголюбов, – дело в том, что ее супруг вчера намеренно появился вдоме так, чтобы его никто не увидел. А это значит, что он сознательно скрывалсяот камер, предварительно отключив их с помощью какого-то техническогоустройства.

– Поэтому он оставил машину в соседнем дворе и вышел напятнадцатом этаже, – продолжил Дронго, – чтобы спуститься вниз иотключить камеры на четырнадцатом.

Боголюбов с некоторым удивлением взглянул на сидевшего передним «адвоката».

– Вы раньше работали следователем? – уточнил он.

– Почти, – ответил Дронго, – я думаю, что адвокаттоже должен уметь мыслить аналитически.

– Скорее практически. У вас несколько другаяпрофессия, – сказал Боголюбов, – но вообще вы правы. Я тоже об этомподумал. Тогда выходит, что погибший делал все, чтобы скрыть от нас своегоубийцу. А это противоречит всякой логике.