и спросил, можно ли ему связаться с родителями Эльфи. Спросил, как она себя чувствует. Спросил, не хочет ли она есть. Предложил вызвать ей такси. Эльфи сидела прямо на асфальте. В армейской куртке поверх нарядного концертного платья. Она сбросила туфли, как только вышла на улицу. Она затушила сигарету о землю и начала потихонечку успокаиваться, слушая этого рассудительного, добродушного и галантного итальянца, который рассказывал ей, что ее ждет блестящее будущее. Мне нравилась эта история. И ты сразу решила, что он станет твоим импресарио? – спросила я как-то раз. Нет, сказала она, он сам настоял, что сперва ему нужно слетать в Манитобу и получить разрешение моих родителей. Все по высшему классу. Я думаю, он был первым настоящим итальянцем, оказавшимся в нашей дремучей провинции. Потом он рассказывал, что какая-то женщина из соседнего квартала, вероятно, миссис Гусен, пришла к нашим родителям, только чтобы на него поглазеть. Она сказала ему, что никогда не выезжала из города. Сказала, ей просто не верится, что она стоит в одной комнате с настоящим итальянином! Один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для всего человечества. Эльфи мало что знает о личной жизни Клаудио кроме того, что он ежемесячно навещает больного отца в Мальфи и любит заплывы на длинные дистанции. Переплывает заливы, морские каналы и лиманы. Часто ходит с распухшим лицом – от ожогов медуз. Он уже миллион раз выручал Эльфи так или иначе.

Я вышла в коридор. Клаудио извинился, что звонит мне, но ни Эльфи, ни Ник не отвечают на его звонки и электронные письма, а ему надо срочно обговорить с Эльфи детали гастролей и подписать договор, который еще не подписан.

Ты знаешь, где ее найти? – спросил он.

Не знаю, сказала я. А ты разве сейчас не в Европе?

Да, я в Париже. Йоланди, послушай. Она не отвечает, потому что у нее началась четырехдневная медитация? Или они с Ником ушли на байдарках?

Да, наверное…

Медитация?

Да.

Йоланди, прошу тебя. Скажи, что с ней все хорошо. Я знаю, что с приближением гастролей у нее начинается беспокойство. У нее все в порядке? Она держит себя в руках? Ты знаешь, что со мной можно говорить прямо.

Думаю, все хорошо. Но я правда не знаю.

Ты не знаешь? А кто тогда знает? Ник уж наверняка должен знать. Йоланди, мы почти год готовили эти гастроли. До начала – всего три недели. Она должна быть готова.

Да, Ник, наверное, знает, сказала я. Ко мне подошла медсестра и сказала, что у них в отделении запрещены мобильные телефоны. Я сделала знак, что сейчас уберу телефон. Извините, простите. Была не права.

Ты в Торонто? – спросил Клаудио. Эльфи говорила, что ты переехала.

Да. Из-за балетной школы дочери.

Прекрасно! Тебе там нравится?

В общем, да.

А как Уилл? Ты говорила, он сейчас учится… Напомни, где?

В Нью-Йорке.

Чудесно! – воскликнул Клаудио. Передавай им привет.

Обязательно передам. Спасибо, Клаудио. Извини, но мне надо заканчивать разговор.

Да, конечно. В Торонто Эльфи должна выступать восьмого числа, сказал Клаудио. Может быть, у нее будет время пообедать.

Отлично! – сказала я. Вот тогда-то мы с ней и увидимся. Медсестра, сидевшая на посту, сердито сверкала на меня глазами, и я повернулась к ней спиной. Слушай, Клаудио, я попробую выяснить, где сейчас Эльфи, и попрошу, чтобы она тебе перезвонила. Мама наверняка знает. Я спрошу у нее.

Да, Йоланди, спроси. Мне очень нужно с ней поговорить. Извини, что я тебя побеспокоил.

Ничего страшного. Не извиняйся.

Ты же знаешь, как было раньше. Я переживаю из-за Эльфридиной nervosa…

Да, Клаудио. Ты настоящий друг. Спасибо.

Не за что, сказал он. Да! И пусть она не забудет, что генеральная репетиция пройдет за два дня до открытия гастролей…

Медсестра уже шла в мою сторону. Хорошо, Клаудио, сказала я. Где ты сейчас? Я забыла.

В Париже.

В Париже, эхом повторила я и на мгновение унеслась в мечтах о любви.

Я убрала телефон в карман и вернулась в палату к Эльфи.

Звонок от поклонника? – спросила она.

Что-то типа того… Слушай, а ты не скучаешь по выступлениям?

Эльфи отвернулась к окну. Ник занимается этим вопросом. Я уже говорила, что я не могу…

До гастролей еще три недели. Может быть…

Йоланди, а почему ты…

А я что? Я ничего.

В палату вошла медсестра, ненавидящая мобильные телефоны, и сказала: У меня две настоятельные просьбы. Во-первых, никаких телефонов на территории отделения. Я уже вам говорила. И во-вторых, никакой посторонней еды. Я заметила, что вы принесли ей сэндвич. Мы хотим, чтобы Эльфрида ходила в столовую, как все пациенты.

Мы с Эльфи молча уставились на нее.

Эльфрида, сказала медсестра. Дайте мне слово, что придете на ужин в столовую.

Ну… сказала Эльфи. Хорошо. В смысле я постараюсь. Но не могу обещать. Она рассмеялась.

Ясно, нахмурилась медсестра. Это что, бунт?

Нет, сказала Эльфи. Вовсе нет. Я просто…

Она просто шутит, сказала я.

Прекрасно, сказала медсестра. Мы любим шутки. Если человек шутит, значит, он идет на поправку, да?

Ни я, ни Эльфи не сказали ни слова. Мы не решались взглянуть друг на друга.

Если у вас есть силы шутить, значит, есть силы прийти на ужин, сказала медсестра. Так оно и работает, верно?

Эльфи замялась. Наверное…

Может быть, сказала я.

Я не знаю, сказала Эльфи. Я как-то не вижу связи между…

Да, сказала я. Ужин в столовой. Я выразительно посмотрела на Эльфи.

Именно, кивнула медсестра. Стало быть, никаких телефонов? Она обращалась ко мне. И никакой посторонней еды?

Договорились. Я подняла вверх два больших пальца и широко улыбнулась.

Медсестра ушла. Мы с Эльфи проводили ее воображаемой автоматной очередью, как делали в детстве, когда бургомистр приходил к нам домой, чтобы сообщить нашим родителям, какие мы с ней Иезавели. Мы прекратили огонь и переглянулись.

Помнишь, как ты спасла меня в спальне? – спросила я. Когда я застряла, голая, между кроватью и комодом?

Эльфи кивнула. Ты училась кувыркаться.

Помнишь, как мы катались на скейтах в подземном больничном тоннеле, и эти засранцы-мальчишки заперли меня в морге, и меня все искали почти шесть часов, но меня нашла ты? Я лежала, свернувшись калачиком на той штуке из нержавеющей стали, где делают вскрытия, помнишь?

Эльфи улыбнулась и сказала: Давай не будем вспоминать о прошлом.

Почему? Это хорошие воспоминания, Эльфи. Мне нравится вспоминать, как ты меня выручала.

Йоли, простонала Эльфи. Давай говорить о сегодняшнем дне. Расскажи мне еще что-нибудь о Торонто. У нее в глазах стояли слезы.

Я сказала, что пытаюсь свести свою татуировку. Когда-то мы с Дэном набили себе одинаковые рисунки на спинах. Их делал байкер, живший на северной окраине Виннипега. Сводить татуировку оказалось гораздо больнее, чем я себе представляла, но при сложившихся обстоятельствах я даже приветствовала эту боль. Считала ее искуплением. Байкер, набивший нам татуировки, состоял в банде