— Будить, конечно, нехорошо…

Она спала, отвернувшись лицом к стене. Теплое одеяло наполовину сползло, открыв часть спины, обтянутой застиранной тонкой сорочкой, и было во всем этом что-то такое трогательное и вызывающее щемящую жалость к несчастной девушке, что все, увидев ее, спящую, подумали об одном и том же: а стоит ли ее все-таки будить?

Но вероятно, помимо зрительного восприятия или звукового, существует между людьми нечто другое, невидимое и неслышимое, но ощущаемое живыми телами: девушка вдруг зашевелилась, тихо спросила: «Кто там?» Затем медленно, постанывая от ран, повернулась и, увидев целую делегацию посетителей, смущенно улыбнулась:

— Вы что, все ко мне? Или вы мне снитесь?

— Ты извини, девочка. — Дворкин, устало вздохнув, подошел ближе и склонился над ней. — Понимаешь, все эти люди услышали о тебе по телевизору… Они переживают, хотят поскорее тебя отсюда забрать. Это и понятно… Но тебе надо выбрать, с кем ты поедешь: со своими друзьями ли Зоей и Виком…

Зоя улыбнулась, но, не получив ответной улыбки, сразу погрустнела и отошла, стараясь не расплакаться. Вик, ее верный спутник, спрятался за ней, крепко взяв ее за руку.

— …С дядей ли Игорем… Он тоже, оказывается, переживал за тебя… Но я не уверен, что ты его когда-либо видела. Разве что он напомнит тебе твоего отца…

Марина села, закутавшись в одеяло. По ее лицу видно было, что она никого не узнает и что ей страшно неловко за то, что все они пришли по ее душу, а она не может ответить им ни своей признательностью, ни любовью.

— Вы — дядя? Вот здорово!

Игорь Караваев подошел к ней, склонился, взял ее за руку и крепко сжал.

— Ты должна поехать со мной, слышишь? Только со мной. А потом, когда к тебе вернется память, сама разберешься во всем и решишь, как тебе поступить… Но у меня большая квартира, я обеспечу тебя хорошей сиделкой и всем необходимым… Соглашайся. От этого сейчас зависит, может быть, вся твоя жизнь.

— Не знаю… Ну, хорошо…

— Марина! А как же я? Мы с Виком?! Господи, ну как же заставить тебя вспомнить нас?!

И тут она, вспомнив про существование альбомов, принялась доставать их один за другим из пакета.

Пока Марина с заинтересованным видом листала альбомы, все следили за выражением ее лица; Дворкин между тем продолжал свою речь:

— Марина, здесь присутствует и ваш… отец.

И вот тут Марина резко подняла голову. Перед ней стоял Максим Караваев. От волнения он был сам не свой и явно не знал, что вообще говорить. Тем более что только что его чуть ли не уличили в том, что никакой он не отец. Мужчина, называвшийся ее родным дядей, чувствовал себя намного увереннее, чем он.

— Вы мой папа? Ну, конечно… Наверное, — она отложила в сторону потрепанные альбомы, — наверное, я должна пойти с вами… Если я на самом деле ваша дочь…

— Вот елки-палки, — вдруг нахмурился Караваев-отец. — Вам всем покажется это ужасным, неправильным… Но у меня самолет… Я должен срочно улетать в Питер. У меня важнейшие переговоры. Даже не знаю, что и делать… Словом, я не могу отменить переговоры, потому что от них зависит очень многое… А еще у меня пропала жена… Короче, я попал в очень неприятное положение. Я вернусь послезавтра и тогда смогу тебя забрать, Марина. Но ты не можешь до этого времени оставаться здесь… Может, тебе правда поехать с дядей?

Марина смотрела на него широко распахнутыми глазами и качала головой.

— Может, я сошла с ума? Но если этот человек, Игорь, как вы говорите, мой дядя, то тогда ты, мой папа, должен быть его родным братом… Вы что же это, не знакомы?

Никто не заметил, как Вик ущипнул Зою за руку.

— Я же говорю, поехали с нами, Марина… — снова подала голос Зоя.

— Значит, так, господа, — Дворкин повысил голос, чтобы он прозвучал как можно тверже. — Вы все утверждаете, что эта девушка — Марина Максимовна Караваева, так?

— Так…

— Да…

— Конечно!

— Это неоспоримый факт. Здесь есть два ее родственника, и их отношения между собой меня сейчас мало интересуют. Один, это ее отец, сейчас улетает в Питер, так? Так. Другой, ее родной дядя, заметьте, я просматривал его паспорт — готов забрать ее прямо сейчас… Друзья друзьями, вы уж извините, Зоя, и вы, как вас…

— Вик!

— Вот именно. Полагаю, что Марине безопаснее будет все-таки с родным дядей, тем более что отец не может ее сейчас забрать. А я завтра же дозвонюсь до следователя и все объясню. Если он сочтет нужным, то будет копаться в ваших родственных отношениях. А для меня важным является то, что он ее дядя…

— Но он самозванец, мы знаем Марину всю жизнь и ни разу не слышали о его существовании!!! — воскликнула Зоя. — А что, если это он и хотел ее убить?!

— Вы можете прямо сейчас включить телефон, и, если у вас есть Интернет в телефоне, наберите мое имя, и вы узнаете, кто я! Я не убийца! Я известный в городе человек…

Марина, чтобы обратить на себя внимание, постучала по альбомам.

— Пожалуйста, мне не очень хорошо… Давайте уже отправим меня с дядей домой. Вы все обменяйтесь телефонами, адресами… И приезжайте ко мне, а я обещаю, что постепенно вспомню всех вас…

Эмма, все это время стоявшая в стороне, почему-то была раздосадована тем, что Дворкин допустил такой бардак в хирургическом отделении. Такого шума и количества людей глубокой ночью эта больница еще наверняка не знала. А как затоптали полы в палате?! Повсюду одна грязь!!! Санитарка будет в шоке!

Кроме этого, она уже и не знала, правильно ли Дворкин делает, что отправляет пациентку домой. Как бы домой…

Однако Зою не надо было дважды просить найти в Сети личность Игоря Караваева. Не прошло и пяти минут, как она нашла его… Показала Вику. Пожала плечами.

— Ладно. Поверим, что все-таки это не вы собирались ее убить. Но мне бесконечно жаль, что ты, Марина, так и не вспомнила нас с Виком. Будем надеяться, что все вскоре встанет на свои места и твой дядя объяснит тебе, почему так долго не объявлялся.

— У меня была на это причина! — воскликнул Игорь Караваев. — Но, повторюсь, я сам ей потом все объясню. Без посторонних.

— Мы не посторонние, — нахмурилась расстроенная вконец Зоя.

— Так я собираюсь? — Марина освободилась из одеяла и попыталась встать. — Где моя одежда? В чем я поеду?

Зоя с убитым видом принялась доставать из пакета белье, джинсы, свитер, шарф.

— Вот, дорогая, давай одевайся. А вы уж выйдите из палаты… Вам здесь не цирк!

Все вышли, оставив их вдвоем. Эмма не сводила взгляда с Дворкина. Вид у него был все равно растерянный. Вероятно, решение отпустить пациентку с сомнительным родственником далось ему нелегко.

Между тем Максим потребовал от Игоря, чтобы тот продиктовал ему свой адрес и номер телефона. Вик, слушая, тоже вбил его в свой телефон.