Нехорошо получится, если поблагодарю принца за то, чего он не делал. У него власти много, если вобьет себе в голову, что у понравившейся ему девушки есть кто-то еще, всем будет плохо. Возможно, я преувеличиваю, но об обитателях Бастиона наслышана!

Чувствуя себя бесконечно уставшей и запутавшейся, я пошла в комнату переодеваться.

— Расскажешь потом о своих кавалерах? — нагнало меня любопытство квартирной хозяйки.

— С чего вы решили, что их несколько? — Я оглянулась и смерила ее настороженным взглядом. Что-то знает?

— У посыльного спросила, — спокойно пожала плечами она и скрылась на кухне.

Марияр и Тенмар.

Стало спокойнее и страшнее одновременно. Как бы наделенный властью принц не погубил того, кто мне интереснее…

Об этом продолжала размышлять и за ужином, вяло ковыряя вилкой жаркое и изредка отвечая на вопросы квартирной хозяйки. Про принца рассказывать не стала, страшно было. Так что Тенмар превратился в Тена, сынка каких-то богачей из центрального города.

— Наверное, их семья очень влиятельная, раз у него есть доступ в оранжереи, — попыталась предостеречь меня женщина. — Будь начеку, Катарина. А лучше вообще держись от него подальше!

Согласна, от таких, как Тенмар, добра не жди. Но не пересекаться уже не получится…

Феталь Аделине незачем знать об этом! К чему волновать хорошего человека?

— Я постараюсь, — и скромно потупила глазки. — К тому же Марияр мне гораздо больше нравится.

— Вот и хорошо, — вздохнули с противоположной стороны стола.

Думала, она скажет, что до третьей Сортировки о личной жизни лучше вообще забыть, но феталь Аделина больше не проронила ни слова.

Если не считать мыслей о Каро и парнях, вечер получился приятный. Мы пили чай с пирожными, потом я занималась и гладила Лиса.

А с наступлением темноты решилась. Встала, поправила платье, расчесала волосы, красиво разложила их на плечах. Вдохнула поглубже — страшно нарушать запрет! И рисковать, используя «ненормальную» способность во всю силу, — страшно. Но в последнее время столько всего произошло… Может, другой возможности уже и не представится.

Прикрыла глаза, сосредоточилась.

В голове образовалось легкое покалывание.

Лис недовольно фыркнул, но было уже поздно. В следующую секунду я пропала из запертой комнаты одного из домов столичной окраины, чтобы унестись за несколько сотен километров.

Туда, где меня по-своему любят и, наверное, ждут. Туда, где я до сих пор Катриша.

Пахнуло морозом и чаем с медом. Мама никогда не признавала кофе. Ничего не поменялось за два с половиной года моего отсутствия! Только нежная аллиночка успела отвыкнуть от пробирающего до самых костей холода северных провинций. В тонком платьице явилась! Я улыбнулась, обхватила себя за плечи и пересекла неотапливаемые сенцы. Поскреблась в дверь.

— Кого том еще на ночь глядя принесло? — раздалось изнутри недовольное.

Проказливая улыбка коснулась губ.

— Феталь Брей, откройте…

Да, феталь. Моя мама успела пройти все три Сортировки, прежде чем за ней закрепилась слава сочувствующей. Третья как раз и решила нашу судьбу. После свадьбы, заключавшейся всего лишь в том, чтобы пойти в соответствующий Департамент и поставить подписи на нужном документе, новоиспеченная жена узнала, что ее муж — «ненормальный». Такого от молодого врача, отправленного на замену состарившемуся коллеге, никто не ожидал.

К тому времени родители знали друг друга почти год и… очень любили. Выходит, эти Сортировки иногда соединяют сердца. Или папа свою «ненормальность» как-то использовал? Я ведь до сих пор не знаю, какие у него были способности.

Мама сохранила его тайну. Приняла. Даже бабушке тогда ничего не сказала.

Казалось, вот оно, счастье…

Потом пришли храны. И забрали отца. Мама кричала, не стесняясь в выражениях. Все им высказала! К счастью, эти звери пощадили убитую горем женщину. Только по проверкам долго таскали и ославили. Им с бабушкой пришлось оставить небольшой провинциальный город и поселиться в глухой деревне неподалеку, но молва и здесь догнала.

А через шесть месяцев родилась я. И снова начались тесты, проверки, анализы… Тогда все результаты показали, что ребенок абсолютно нормален. Останавливать время и переноситься я научилась, когда мне было семь. С тех пор смыслом жизни феталь Масис стало уберечь дочь.

Судя по тому, что я до сих пор жива, она преуспела.

Воспоминания прервал лязг засова. Скрипнула, открываясь, дверь.

— Привет, мам.

— Катарина?! — Феталь Масис побледнела и схватилась за сердце. — Тебя вычислили? Надо бежать… Бери пока чемодан, а я принесу письмо и деньги.

На крайний случай у нас всегда имелся запасной план. Побег. И вечно скрываться. В сенцах под старым столом с длинной скатертью, сколько себя помню, всегда стоял собранный чемодан. Дожидался…

В этот раз он был не нужен. Пусть подождет еще немного.

Я улыбнулась и схватила маму за руку, прежде чем она успела скрыться в комнате.

— Все хорошо. — Улыбка стала теплее. — У меня правда все в порядке. Я навестить.

Крепкие объятия сомкнулись вокруг меня. В ухо облегченно выдохнули. Сама не заметила, как оказалась в натопленном доме.

— С ума сошла, так пугать? — Когда первый шок прошел, меня, естественно, отругали. — А рисковать? Вдруг кто-нибудь случайно увидит? Катриша, мы же договаривались!

Ну да, помню такое. И я больше двух лет честно придерживалась правил! Но сейчас слишком устала, соскучилась. Какой смысл выживать, если существование теряет все краски?

Ого… А раньше за мной таких мыслей не водилось…

— Не волнуйся, я позаботилась о безопасности. — Я поцеловала маму в щеку и на секунду прижалась чуть крепче. От нее пахло молоком и медом. Всегда, я с детства это помню. — И прости. Не хотела тебя напугать. Как бабушка? Она здорова?

Меня выпустили, усадили на лавку у горячей печи.

— Для своего возраста — вполне. Только ноги болят и глаза теперь мало что видят. Ты-то как? Писем совсем не пишешь. Такая красивая стала, взрослая уже совсем. И платье тебе очень идет.

Сердце заполнило тепло. Я дома!

— Не умею и не люблю их писать, — виновато потупилась, но не могла перестать улыбаться. — Платье — это наша форма в Колледже. Там все в таких ходят. А что до остального… Я похожа на тебя, забыла?

— Придумаешь тоже! — всплеснула руками феталь Масис.

Она давно уже не та. Но я-то помню фотографии, где она молодая и улыбается! Мама, когда нашла их у меня, отобрала и большую часть сожгла. Только одну оставила, там они с отцом в день свадьбы. Но в мои руки та карточка больше ни разу не попала.