— Ты же мужчина! — постарался сказать с уверенностью. — Видишь, все сидят и не боятся!

Свист продолжался. Пар густел, липкой массой залепляя глаза, заполняя рот, нос и уши. Пальцы ребенка все сильнее впивались в предплечье, дрожали от напряжения.

— Все хорошо, — бодро шепнул Василий, но сам уже стал сомневаться. Чёрт знает этих аборигенов. Может, что американцу хорошо — русскому не очень? С другой стороны — всполошишься сейчас, и снова получится как с «реструмом» или «неуправляемым мусоровозом»!

— Вот так поддали пару! Уже не видно ничего, — нарочито вальяжно произнес вслух.

— Пара сваливать, — негромко, но с напряжением отозвался Тет, — может, у них что сломалось? Хорошо ещё, если двери не заблокированы — они здесь любят автоматику! Слова прозвучали глухо. Отозвались неуверенным ропотом соседей. Чувство страха без перевода проникало через плотную кромешную завесу, донесло чужое беспокойство.

В этот момент свист прекратился. Всеобщий вздох облегчения. Кто-то стал посмеиваться. Хватка внука ослабла. Когда вышли в коридор, Тет предложил отжать трусы.

— Да я их уже отжал перед парилкой, — ответил Василий.

— Это называется «отжал»? И ты давай свои сюда, — Тет протянул руку в направлении сына. Даниил стащил свои плавки и, передавая отцу, с улыбкой поглядел на деда. Василий тоже не стал противиться.

Тет направился к блестящему металлическому цилиндру, от которого шел периодический свист, запавший ранее в память. Это странное приспособление Василий видел впервые. Похоже на стиральную машину с вертикальной загрузкой белья. Только отверстие маловато. Открыв крышку, Тет кинул внутрь плавки, снова закрыл, Нажал сверху, и центрифуга начинала крутиться. Словно соковыжималка. Через десять секунд — достал сухое белье.

— Удивительно! — в очередной раз восхитился Василий. — А как ты думаешь, Тет, почему вся Европа купается в коротких плавках, а Америка изобрела свои — длинные?

— Я тоже над этим думал, — ответил зять, — мне кажется, это потому, что в курортных городах запрещено разгуливать в плавках. А в длинных, как у американцев, можно запросто выйти из воды и идти куда хочешь! Даже в магазин.

— Возможно, ты прав… Ну, а как же тогда женщины? Надо было их тоже в шаровары обрядить, как в исламских странах!

— Как-то не думал об этом! — замялся Тет. — К ним вообще здесь другое отношение. Наверное, их американские прелести выглядят эстетичней мужских. Главное, чтобы голыми не ходили! А уж показать им здесь есть чего!.. Ты в упор на них не смотри. Заглядишься — позовет полицейского и скажет, что ты её домогался! Сразу в суд! И штраф пять тысяч. Там даже не слушают оправданий. Особенно если заявительница черная. Черные вообще здесь привилегированная каста. Могут с полицейскими спорить и даже оскорблять почём зря. Их предков, видите ли, из Африки насильно привезли. Теперь подавай им гуманное отношение! Типа заглаживайте свою вину! А причем здесь мы? Возили негров испанцы с англичанами, а мы — расхлебывай!

— Да, непросто здесь у вас, — задумчиво произнес Василий.

Следующие несколько дней проходили однообразно. Тет уезжал утром на машине и возвращался вечером. Валерия суетилась по дому. Всё время что-то стирала, пылесосила и готовила еду. Казалось, была готова заниматься всем, чем угодно, только бы не присесть рядом с отцом или сыном, просто отдохнуть, поговорить, что-то вспомнить или о чем-нибудь вместе помечтать.

Василий несколько раз предлагал съездить к старшему внуку в спортивный лагерь, навестить, привезти фруктов. Дочь соглашалась, но всё никак не могла выбрать время: то она занята, то у мужа дела. В ожидании поездки Василий занимался с Данилой.

Кроме пары десятков солдатиков и двух пластиковых пистолетов, игрушек в доме не было. Сходили в магазин. Данила выбрал большой конструктор и дома без инструкции сразу собрал подъемный кран. С энтузиазмом крутил все ручки, поднимая и переставляя груз. Затем собрал самолет и грузовик.

— Толковый парень, однако! — хвалил Василий, показывая дочке собранную из пластиковых деталей технику. Дочка, отвлекаясь от работы, гладила сына по голове:

— Какой ты у меня умница! Говорила с лукавой хитрецой в глазах.

Данила отвечал ей таким же взглядом, косясь на деда. Видя, как они заговорщически улыбались друг другу, Василию казалось странным, что в голосе дочери не слышна материнская гордость за сына, а присутствует скорее тихая ласковая договоренность.

Были в доме еще старые шахматы без несколько фигур. Василий решил научить внука в них играть. Он выносил журнальный столик на открытую веранду позади дома и садился так, чтобы солнышко согревало его спину. Данилу сажал в тень. Так он получал двойное удовольствие — от общения с внуком и, как он говорил дочери, грея свои старые косточки.

Тепло действовало на Василия благоприятно. Прогулки по городу с каждым разом становились продолжительней. И если в первый раз он едва сделал с внуком небольшой круг, зайдя в несколько магазинов, то теперь начинал ощущать боль в ноге только после двух, а то и трех часов непрерывной ходьбы. Они гуляли пешком по всему городу, бродили вдоль небольших искусственных озер с фонтанами. Смотрели на подплывающих уток и гусей. Сквозь прозрачную воду водоемов виднелись большие темные спины неизвестных рыб.

Вдоль берега через каждые двадцать метров попадались красные таблички с белыми надписями: «не купаться», «рыбу не ловить», «на лодке не плавать», «птиц не кормить»… Складывалось впечатление, что эти запреты были установлены именно для Василия с внуком, поскольку кроме них гуляющих людей было не видно. Будто все обиделись на запреты и покинули эти края в поисках общения с какой-либо живностью.

И снова и опять поражала тишина вокруг. Тишина спокойствия и умиротворения. Словно попал в мир иллюзий, где забыли включить звук. Беззвучно плавали рыбы, без всплесков и крика по поверхности скользили птицы. Возникали мысли о невидимом дирижере, по мановению палочки которого здесь исполняется симфония тишины.

В сочетании с ровно подстриженной травой, аккуратно разбитыми участками, одинаковыми домами все вокруг казалось компьютерной игрой, в которой вот-вот из-за угла выскочит монстр. И надо будет в него стрелять! А оружия при тебе нет. Ощущалась физическая и моральная беспомощность, переходящая в надежду, а потом и в твердую уверенность, что всех монстров кто-то перестрелял до тебя. Значит, есть кто-то большой и всесильный. Кто контролирует всё в этой игре и в обиду тебя не даст!

Изредка посреди дня Василий лежал в старом гамаке во дворе дома. Он не ощущал такого всеобъемлющего тепла с тех пор, как покинул Афганистан. Но там жар был сухой, вытягивающий из тебя всю влагу и душу. Здесь же воздух насыщали испарения, как казалось Василию, схожий с океанским. Он представлял себя матросом испанской шхуны, где-то на экваторе. Закрыв глаза, едва раскачивался в такт движениям морской зыби. Воображал, как мимо проплывают побережья африканских стран… Чернокожие аборигены, стройные фигуры креолок… Чувствовал собственное распластанное тело, отдающееся пронизывающим лучам солнца, которые выжигают смертельные метастазы…