— А, капитана Теплакова?

— Его, родимого. Он был одним из тех троих, что пришел в трансойловский офис тогда ночью.

Возможно, он и принес с собой взрывчатку. Теплаков выскочил из квартиры в тот момент, когда я разбирал винтовку. Правда, ему не очень повезло.., я оказался ему не по зубам, несмотря на то что он, безусловно, человек подготовленный и компетентный.

— А откуда в квартире появилась та женщина?

— Вероятно, капитан совмещал приятное с полезным.., потому как эта мымра была пьяна просто-таки мертвецки.., она узнала меня и радостно полезла совокупляться, наверно, тут же забыв, что в квартире наличествует еще и Теплаков.

— Так ты с ней знаком?

— Относительно. Теплаков сам меня с ней познакомил.., можно сказать, что подложил в постель. Как ее.., то ли Катя, то ли Лариса.

— И чего же ты тогда, зная, что тебе надо срочно сваливать...

— А я тоже люблю совмещать приятное с полезным, — перебил Свиридова Афанасий. — А если серьезно — я услышал, что кто-то находится за дверью, и подумал, что неплохо было бы сыграть роль любящего мужа. А под подушкой у меня был пистолет, и, когда ты купился...

— А, ты видел мое отражение в зеркале трельяжа? — улыбнулся Владимир. — Вернее, мой силуэт. Я-то подумал, что ты слишком увлечен процессом, чтобы примечать такую мелочь, как наличие в доме третьего — в смысле живого — лица. Оказалось, я ошибся. Кстати, а как ты ушел из этой квартиры?

— С лоджии по стальному тросику, катушка которого находилась у меня в пряжке ремня. Зацепился крюком фиксатора за решетку и сбежал по стене... Помнишь, как Весельчак в «Гостье из будущего»? — улыбнулся Фокин. — «Капелловское» снаряжение, чего тебе объяснять...

— А та баба, которая была с Теплаковым... она не припомнит, что ты был в квартире?

— Не припомнит. Я ей немного приложил на память.., для ума, не повредит, как говорится.

Хорошо, что она вот сейчас хотя бы имя свое вспомнит.

— То ли Катя, то ли Лариса, — засмеялся Свиридов. — Ладно, с этим разобрались. Что будем делать дальше? Боюсь, что тебе находиться в Москве больше нельзя, потому как.., сам понимаешь, этот эфэсбэшник может тебя достать, и тогда нам обоим не поздоровится. Ты же убрал его человека, и он это наверняка знает и сообщит кому следует, и тогда тайна смерти Рябинина станет, мягко говоря, секретом Полишинеля.

— Что-что? — переспросил Фокин. — Чьим секретом, Вовка?

— Это так называют секрет, который всем известен, — пояснил Владимир. — Полишинель — это такое комическое лицо средневекового французского театра.., нечто вроде русского Петрушки. Ты на него, кстати, изрядно смахиваешь.

— М-м-м, — Фокин почесал лоб, а потом сокрушенно признался:

— Честно говоря, о том, что делать дальше, я имею ровно столько же понятия, как об этом твоем дурацком Полишинеле. Башка трещит. Раньше никогда не болела.

Ничего толком сообразить пока не удается. Старею, наверно.

— Ладно, будет видно. Но тебе, Афоня, — Свиридов покачал головой, — тебе надо в самом скором времени покинуть Москву. А лучше и Россию. Деньги у тебя есть, так что езжай-ка ты, братец, проветрись.

— А ты?

— А что я? — пожал плечами Свиридов.

— Ты же сам говорил, что в этом деле мы с тобой повязаны. Что тот важный ублюдок, который знает меня по «Капелле», может знать и тебя.

И ведь могут вычислить, что во всем этом деле ты покрывал мои грешки, так что могут и притянуть к ответу. А ответ за все это сам знаешь — завизируют тебе росчерком во лбу поездку на кладбище. — Фокин покачал головой. — Так что не валяй дурака.., поехали со мной. Тем более что у тебя через два дня день рождения. Отметим его где-нибудь на Лазурном берегу... Чем плохо?

— А если что, и останемся там навсегда, — тихо сказал Владимир и криво усмехнулся одними уголками губ, вспомнив вчерашние пьяные слова Ани, которые удивительным образом перекликались с сегодняшними предложениями Фокина: «Уедем.., навсегда. А Сергею я потом напишу.., все объясню...»

— Ты что? — спросил Фокин и посмотрел на задумавшегося друга. — Что с тобой, Вован?

— Ничего, — ответил Свиридов. — Но ты прав. Мы не можем больше находиться здесь.

Надо сказать, это достижение: пробыть в Москве всего лишь двое суток и уже умудриться нажить себе геморрой в виде необходимости срочно отсюда сваливать в любом направлении, за исключением востока: Колыма открыта, но нам туда не надо.

— И за исключением севера, — добавил Фокин, — что нам там делать, на полюсе-то? Разве что моржей да тюленей хреном глушить.

— А на юге я знаю только Афган да Чечню, — жестко добавил Свиридов. — Так что сам понимаешь, как тесен для нас мир, особенно если хорошо выпить и не употреблять при этом кокаина или галлюциногенов.

— Скажешь тоже, — обиженно протянул выпивоха-ортодокс Фокин, который не признавал никаких иных способов отравления организма, кроме алкоголя. — Еще не хватало жабать всякую дурь.

— Ладно, я ведь на работе, — спохватился Свиридов, — и ты, кстати, тоже. Андрея Васильевича Чечеткина на твое место, насколько я знаю, еще никто не утверждал, так что...

— А что, это он сейчас начальник службы безопасности? — усмехнулся Фокин. — Значит, я вчера обидел своего временного преемника?

— Ну и что? Ничего с ним не случилось, я сам доволок его до клуба и там сдал на поруки его же ребятам. Вероятно, они быстро привели его в чувство, потому что, насколько я знаю, в больницу его отправлять не стали. Вероятно, очухался.

— Или окочурился, — мрачно выговорил Фокин, — я же его в полную силу ударил, мог и череп проломить. Ему повезло, что я его хорошо знаю и в принципе держу за неплохого парня.

Был бы чужой, не знаю.., убил бы и не успел бы об этом пожалеть.

В дверь постучали.

— Войдите, — повысил голос Свиридов.

— Анна Михайловна просит вас зайти к ней, — просунув голову в приоткрытую дверь, сообщила горничная. Та самая, что накануне пыталась успокоить едва не впавшую в истерику Аню. — И вас, Афанасий Сергеевич. Она узнала, что вы нашлись, и хочет вас видеть.

— М-м-м, — пробормотал Фокин, видевший эту почтенную даму впервые в своей короткой тридцатичетырехлетней жизни. — А откуда эта старая мымра меня знает, а, Вован?

— Да тебя все знают, Афоня, — махнул рукой Свиридов, — пол-Москвы, я так думаю. А эта мымра тебя знает по той простой причине, что точно так же работает у Коваленко, как и ты.

Пойдем.

Аня уже привела себя в порядок после вчерашнего банкета. Она сидела в полном одиночестве в огромной гостиной и завтракала — если так можно назвать трапезу в два часа дня. Тут же были поставлены два прибора — как можно было предположить с большой степенью вероятности, для Свиридова и Фокина.