– Гриша. А ты Катя. Не бойся и ничего не спрашивай.

И этот деятель напялил мне на голову шапочку из фольги! Чуть прижал, чтобы не упала, критически осмотрел и кивнул своим мыслям.

А затем надел на себя точную ее копию.

– Не снимай пока, – шепнул он.

– Эт-то чт-то? – я начала заикаться.

– Сейчас узнаешь, – шкодливо подмигнул мне Гриша и подвинулся поближе. – Эд сказал, что если с тебя хоть волос упадет, то меня в бетон закатают. Так что держись меня.

– Вы что задумали?

Ответить Гриша не успел. Я вздрогнула, когда над нами засиял свет прожекторов, а потом громко заиграл… Я прислушалась и открыла рот. Гимн СССР!

Алкоголики напряглись и попытались найти источник звука. Наиболее патриотичные даже встали и приложили ладони к груди.

В тот момент я очень порадовалась, что перепутала воду со спиртом, да и в шапочке из фольги в этом дурдоме я чувствовала себя вполне уверенно.

Из темноты медленно вышли двое в балахонах. На голове одного была маска пришельца – зеленая, с вытянутыми глазами, а уши, как у Шрека.

Я поперхнулась воздухом, когда заметила второго. Тот же балахон, только на голове детская маска Пятачка из мультфильма.

В руках Пятачок нес клизму советского образца, держа ее перед собой подобно святыне.

Алкоголики смотрели на них во все глаза и стремительно роняли челюсти. Подозреваю, что не убежали они только потому, что обалдели от происходящего.

А двое креативных миланских коней под масками развлекались вовсю.

Они медленно подошли к первому алкоголику. Тот, кто был в маске пришельца, положил ладонь на плечо пьянчуги и пророкотал, перекрикивая гимн:

– Пил?

– Да.

– Пятачок, клизму!

– Не надо! – натурально испугалась жертва беспредела братьев.

– Больше не пей. Еще раз пьяным увижу – за Пятачка не отвечаю. Понял?

– П-п-п-п… – закивал пьянчуга.

– Вы кто? – спросил самый стойкий у братцев.

– Джедаи, не видишь? – замахал клизмой у него перед носом Пятачок.

Я закусила губу, ибо не знала, смеяться или плакать. Алкоголики тоже ничего не поняли, а братцы пошли по кругу, пытаясь клизмой посвятить каждого в свой орден.

Все алкоголики клятвенно обещали больше ни капли в рот, пошатываясь, словно одинокие березки на ветру. Кто-то трезвел на глазах, пытаясь понять – это коллективная белочка нагрянула или действительно пришельцы-меломаны.

Дошли до нас и остановились. Григорий мгновенно стал той же кондиции, что и остальные жертвы беспредела, поднялся, пошатнулся и задиристо выдал:

– Пил, пью и буду пить!

Ударил себя кулаком в грудь и громко икнул.

– Он нам подходит! – громогласно решили «инопланетяне».Подумали и подхватили Григория под руки. Тот демонстративно сопротивлялся, но «джедаи»-пришельцы крепко его держали.

– Я слишком молод, чтобы быть джедаем! – вопил Григорий, пока двое тащили его в темноту.

Я боялась, что пьянчуги сейчас соберутся с силами и коллективно сами добавят плюшек «джедаям», но, кажется, братцы все-таки упоили их в дюндель.

Григория увели, свет отключился, музыка стихла, и воцарилась мертвая тишина.

А потом все взгляды остановились на мне, которая все еще сидела в шапочке. Из фольги, да…

Я натянуто улыбнулась, еще не зная, что это была только первая часть Мерлезонского балета.

Дальше вернулись братцы, но уже в привычных нарядах. Посчитали по головам алкоголиков и…

– Гриша, где Гриша?!

– Они украли Гришу!

– Мы должны их найти!

– Пейте! – потребовал Эдуард у своих новых друзей, – пейте, они увидят, что вы пьете, и вернутся!

– Сам пей, козел! – «добродушно» посоветовал ему один.

И все дружно поддержали, отказываясь от выпивки. Тот, кто протрезвел, от шока вылил все спиртное под одобрительные взгляды товарищей и ушел в дом.

– Мы отправляемся на поиски Григория! – патетично объявил Иннокентий.

Эд подошел ко мне, схватил за локоть и потащил к машине.

– Катерина Романовна, шапочку на память оставишь? – насмешливо уточнил он.

– Ты… Боже мой, ты думаешь, это сработает?

– Не до конца. Но скоро приедут «дамы», и это точно сработает, – пообещал мне Эдуард.

– Дамы? Ты мой дом решил в бордель переорганизовать?

– Катя, какой бордель, пациент скорее мертв, чем жив. Красивые дамы, ухоженные, такие же по кондиции, как и наши алкаши. Они утром проснутся, рядом с собой ЭТО увидят и, поверь, после такого ни один нормальный мужик бухать до упаду не будет.

– После какого?

– Скажем так, изменить своей жене с очаровательной, пьющей женщиной самого несвежего вида и с заборчиком вместо зубов – это немного бьет по мужской самооценке.

– А вы где таких женщин нашли? – свела я глаза к переносице.

– Места надо знать. Гриша за ними поехал, как раз наши синявки крепко уснут, а утром их ждет сюрприз. Тех, кого не проняло наше представление, добьем утренним. Останешься посмотреть?

– Знаешь, для меня на сегодня, пожалуй, достаточно, – выдохнула я.

– Тогда давай в машину, поехали.

Я было развернулась, и Эдуард насмешливо напомнил:

– Кать, шапочку.

Глава 16

Я пребывала в настолько глубоком шоке, что позволила Эду снять с себя дурацкую шапочку из фольги, усадить в «Москвич» и даже не стала возражать, когда он сел рядом.

Алкоголь, влитый в измученный стрессом и недосыпанием организм, сыграл свою роль – я хотела спать. Отключиться, а когда проснусь, осознать, что три до головной боли креативных братца мне приснились и таких вообще в природе не существует.

Все познается в сравнении. Какую-то неделю назад я жаловалась, что мне скучно живется. Дом, работа и редкие развлечения вроде свидания с мамкиным бизнесменом, майнером-фермером.

Но в тот вечер я поняла, что до встречи с Эдуардом и его братьями жила свою лучшую, спокойную жизнь. В ней были стрессы, тяготы и сомнения, но я точно знала, что будет завтра, послезавтра и даже через год.

В компании двоих из ларца я не могла быть уверенной даже в том, что эта парочка отчебучит через минуту.

И возможно, я бы отпустила ситуацию и тоже от души веселилась над их проделкам, если бы не одно «но» – сам Эдуард.

Хотя он был младше меня, болтун, «модник» и в целом слишком экстравагантный тип, который заигрался в таинственность, он вызывал во мне пугающие чувства.

В его обществе мне было спокойно, а тело отзывалось на его прикосновения мурашками размером с единорогов. И они, вместо того чтобы уносить мои тревоги, бегали туда-сюда по коже.

В Эде, несмотря на показную экспрессивность, чувствовался мужской стержень. Такая агрессивная мужская энергетика лидера. Он был главным заводилой в этой троице и вечным генератором идей, судя по тому, что я сегодня успела заметить.

И диссонанс между чувствами и тем, что он