Двери по обе стороны комнаты распахнулись. Буйный ветер пронесся по комнате, поднял пыль и солому, ослепившую вопящую толпу, закружился шумным смерчем, заставил всех давиться взметнувшимся с пола сором. Продолжалось это не дольше минуты и прекратилось так же внезапно, как началось. Под кашель и ругань со всех сторон пыль осела, и стало видно, что арена пуста. Птицы исчезли. Толпа дружно втянула воздух от изумления, а потом посыпались ругательства и обвинения, пока шел бесплодный поиск пропавших петухов. Бесс тихо стояла среди суматохи, ища в толпе мистера Крэбтри.

Ее взгляд блуждал по комнате, когда у нее вдруг перехватило дыхание при виде высокой фигуры в широкополой черной шляпе, стоявшей в тени. Гидеон Мастерс. Что привело человека, любившего уединение, на подобное зрелище? Они встретились глазами, и на губах Гидеона заиграла легкая улыбка. Бесс поспешно отвернулась, уверившись, что лишь он один понял, что она сделала. Толпа все больше распалялась, Бесс то и дело толкали. Началось рукоприкладство, и вскоре вокруг кипела жаркая драка. Девушка увидела Джеймса Крэбтри, стоявшего рядом с Гидеоном; он качал головой, не в силах поверить, что вокруг творится такое безумие. Собрав всю свою смелость в кулак, Бесс пробралась к нему.

– Мистер Крэбтри! – Докричаться до него было непросто. – Мистер Крэбтри!

Теперь он ее заметил.

– Господи, это кто же у нас тут?

– Бесс Хоксмит. У меня сидр на продажу, если вас заинтересует.

– Да ну? И где же?

Он оглядел Бесс, словно ожидал, что она достанет его из-под плаща.

– Так на нашей кобыле, перед вашей… гостиницей.

Крэбтри расхохотался.

– Так тебе скажу: может, там ты его и оставила, Бесс Хоксмит, но готов поспорить на всю вечернюю выручку, его там больше нет!

– Что? – ужаснулась Бесс. – Что вы такое говорите? Кто же мог его взять?

Хозяин пивной пошел прочь, все еще посмеиваясь про себя.

– Считай, повезло, если они тебе клячу оставили, девочка! Вот же!

Бесс посмотрела ему вслед, потом перевела взгляд на Гидеона. Она была уверена, что его позабавило ее несчастье, хотя лицо его ничего не выражало. Девушка развернулась и вышла через заднюю дверь. Ветер снаружи усилился. Бесс побежала к дверям пивной. Шептунья спала стоя, расслабив заднюю ногу. Переметные сумки были пусты.

– Нет! О нет!

В этот миг Бесс не могла решить, кого она ненавидит больше: воров, которые ее ограбили, или себя – за глупость.

Она поняла, что не одна, а потом услышала тихое пение, знакомую мелодию, которую кто-то мурлыкал себе под нос. Даже без слов она узнала «Зеленые рукава». Отец часто просил Бесс спеть эту песню. Девушка замерла, а Гидеон подошел и встал рядом с ней. Он перестал петь, и теперь просто смотрел на Бесс, а та боролась со слезами, твердо решив, что больше перед ним не унизится.

– Похоже, здешним людям нельзя доверять, – сказал Гидеон мягко, но в его голосе слышалась безошибочная сила.

Бесс не обратила на него внимания, она отвязывала лошадь.

– Как жаль, – продолжал он, – что такую доверчивую душу провели. Невинность в наши мрачные времена так редко встречается. И мне не по нраву, когда с ней дурно обращаются.

Бесс взглянула на него, не зная, смеется он над ней или выказывает искреннюю заботу. По выражению его лица ничего было не понять. Девушка наконец отвязала повод и стала разворачивать лошадь.

– Что ты скажешь матери? – спросил Гидеон, не потрудившись уйти с дороги.

– Правду, что же еще.

– Разве она не отчитает тебя за глупость?

– А что мне, по-вашему, лгать, чтобы себя выгородить? Что я тогда получаюсь за дочь?

– Умная, возможно?

– Лучше быть глупой и честной, чем умной и лживой.

– Достойные слова, Бесс. Восхищен целостностью твоей натуры.

Он как-то так произносил ее имя, что это выбивало девушку из колеи.

– Я не нуждаюсь в вашем одобрении, сударь.

Теперь он по-настоящему улыбнулся, просто потому, что его забавляло, как Бесс ему противостоит. Широкая улыбка смягчила и преобразила острые черты его лица и темные глаза. От глаз разбежались морщинки, и в этот миг было легко поверить, что по природе своей человек этот наделен добрым и веселым нравом. Новый, милый и обворожительный Гидеон внушил ей еще большую тревогу, чем всегдашний. Она опустила глаза и попыталась пройти мимо него. Мужчина поднял руку, без слов веля остановиться.

– Я куплю у тебя сидр, Бесс, – сказал он.

Бесс почувствовала, как вспыхнувшая заново ярость придала ей сил, но напомнила себе, что Гидеон знает, к чему приводит ее злость. То, что он видел ее тайную сторону, что она несколько неразумно открылась перед ним, ее тревожило.

– Вы отойдете или мне тащить кобылу в обход, чтобы вас повеселить?

– К чему эта резкость? Я лишь любезно предложил купить сидра.

– Вы прекрасно знаете, что у меня его нет.

– В самом деле? Ты уверена?

Бесс нахмурилась, потом обернулась посмотреть на лошадь. Сумки были загружены. Она схватилась за них, не в силах понять, что происходит. Секунду назад они были пусты – она в этом уверена. А теперь бутыли вернулись на место, и каждая, судя по весу, была полна. Бесс вытащила пробку и понюхала горлышко. Сладкий фруктовый аромат, ударивший в ноздри, ни с чем нельзя было спутать. Девушка ощутила, как по спине бегут мурашки. Она медленно обернулась к Гидеону, который между делом гладил Шептунье уши.

– Что это за фокус? – спросила она, и ветер, трепавший плащ и заставлявший слезиться глаза, подхватил едва слышные слова.

Гидеон ответил, глядя на нее:

– Это не фокус, Бесс. Это просто волшебство. Ты ведь веришь в волшебство, так?

– Я верю в то, что такие разговоры – богохульство. Бывало, людей и за меньшее вешали.

– Это все потому, что ты – богобоязненная девушка, которую хорошо выучили тому, что полагается. После книг, что совала тебе мать, после сухих речей преподобного Бердока во что еще верить?

Он подошел поближе, заслонив девушку своим телом от ветра, так что между ними образовалось озерцо покоя посреди неистового угасавшего дня.

– Бесс, милая моя, в душе ты знаешь правду. Нас окружает волшебство. Оно в кипении облаков. В нечестивом ветре, который прямо сейчас лезет тебе под одежду, чтобы потрогать ледяными пальцами твое молодое тело. В сидре, который исчезает и возвращается.

Гидеон медленно поднял руку и легко коснулся пряди волос, выбившейся из-под капюшона девушка.

– И в тебе, Бесс, в тебе тоже есть волшебство.

– Не понимаю, что вы такое говорите.

– Думаю, понимаешь. Я знаю, что видел. Знаю, что ты сделала. Тебе знакомы эти слова? Должны бы быть. Ты мне их недавно сказала. Мы с тобой не такие уж разные. Хотел бы я, чтобы ты это поняла. Не притворяйся, что не задумывалась, почему пережила чуму, а остальные нет. Часто ли ты слышала, чтобы кто-то так сильно болел, был так охвачен гнусной хворью, – часто ты слышала, чтобы хоть к кому-нибудь возвращалось доброе здравие, м? На твоей прелестной розовой коже нет ни пятнышка…