Бесс уставилась на Уильяма, не веря своим ушам. Его глаза радостно сияли от того, какую прекрасную возможность он предлагал. В его лице Бесс видела лишь искренность и доброту, в этом она ни секунды не сомневалась. Ей было совершенно ясно, что по невинности своей Уильям не понимал, какую боль только что причинил ей. Где-то в глубине души шевельнулось странное ощущение, породившее непонятный булькающий звук, который Бесс не сразу узнала. Только когда он стал громче и сильнее, она поняла, что это смех. Не нежный смешок или беспокойное хихиканье, а смех во все горло, такой неожиданный и хриплый, что Уильям шагнул назад. Бесс так хохотала, что у нее заболело все тело, а из глаз покатились слезы. Парень смотрел на нее, явно испугавшись, что вверг ее в безумие. Бесс беспомощно махнула рукой.

– Прости меня, Уильям, – сказала она, – я больше не могу, как видишь, сдерживать низменные чувства. В конце концов, разве дурак не должен вызывать веселье?

– Ты называешь меня дураком?!

– Нет. – Она покачала головой и промокнула глаза. – Не тебя, милый Уильям. Это я простофиля. Я это прозвание точно заслужила. Другого не заработала. Полдеревни изо всех сил мне об этом твердило, но я не хотела слушать.

– Я ничего не понимаю, Бесс. Я думал подарить тебе надежду, помочь в час нужды, а ты смеешься над моим предложением.

– Это честное предложение. Здравое и разумное, другого от тебя я и не ждала. Вот этой разумности мне и недостает, и это нас отдаляет друг от друга больше, чем что-либо иное. Ты более умудрен в делах этого мира, чем я допускала, – Уильям.

К Бесс вернулось самообладание, и она ощутила, как ее охватывает глубокая печаль. До сих пор она не понимала, как привязана к этому парню. Она себя слишком высоко ценила, не прислушиваясь к тем, кто лучше понимал, как устроен мир, и теперь сердце ее было ранено собственной глупостью. Как она вообще могла подумать, что Уильям Гулд из Бэтком Холла увидит в ней будущую жену?

– Прости, – наконец тихо выдавила Бесс. – Предложение твое было добрым и искренним, но принять его я не могу.

Уильям помялся, переступая с ноги на ногу, потом с робкой улыбкой поднял на Бесс глаза. Потянулся и взял ее за руку. Она остро осознала, как грубы и мозолисты ее пальцы в сравнении с его гладкой кожей. Уильям заговорил, и в голосе его послышалось желание.

– Неужели ты так быстро откажешься от возможности быть рядом со мной? – мягко спросил он.

Теперь Бесс все поняла. Она фыркнула от изумления, отнимая руку, и покачала головой.

– Клянусь, не знаю, каких еще невероятных слов от тебя сегодня ждать! Сперва ты просишь пойти в твой дом служанкой, хотя зовешь другом. Теперь я слышу, что ты собираешься поселить меня там любовницей, чтобы я была под рукой, когда прихоть толкнет тебя в мою сторону, чтобы вечно ждала и радовалась любым крохам ласки, что ты мне бросишь!

– Бесс, я…

– Нет! Умоляю, ничего больше не говори. Вижу, я неверно о тебе судила, Уильям. Я по глупости увидела в твоих улыбающихся глазах доброту и невинность. Как я ошиблась!

Бесс развернулась, и ее тяжелые башмаки зачавкали по липкой грязи, когда она двинулась к дому.

– Не отворачивайся от меня. Позволь быть твоим другом! – вслед воскликнул Уильям.

Не остановившись и не обернувшись, Бесс ответила:

– Мне не нужен друг, для которого я достаточно хороша, чтобы делить со мной постель, но не имя. Всего тебе доброго, Уильям Гулд!

Дойдя до дома, девушка поняла, что все еще не может совладать с яростью. Она ворвалась в дом, хлопнув дверью. Мать услышала, как дверь затряслась вместе с косяком, и вышла из сыроварни.

– Бесс? Что случилось?

Девушка сорвала с плеч шаль и швырнула на скамью.

– Мне преподали урок о подлинной природе мужчин, – сказала она, меряя шагами комнату.

– И кто же был твоим учителем?

– Не кто иной, как Уильям Гулд, наследник Бэтком Холла, хозяин всего, что мы видит вокруг. Лорд, который, как и прочие, возьмет своей высокородной рукой все, что захочет, и согнет по своей воле.

На лице Энн отразилась тревога.

– Он тебя обидел?

– Наоборот, матушка. Я на самом деле должна его поблагодарить за то, что открыл мне глаза. Давай я расскажу, что привело его к нам после столь долгого отсутствия. Может, он хотел повидать друга? Или, может, ты думаешь, что речь о большем, и он хотел выразить свои глубокие чувства ко мне? Нет, ни то ни другое. Он решил сделать нам щедрое предложение поработать на себя. Скажи, мама, как тебе это? Ты готова пойти экономкой в Бэтком Холл? Служить семье Гулдов? Однажды поклониться нашему Уильяму как хозяину и повелителю?

То, как Энн восприняла новости, удивило Бесс. Она не отвергла подобную мысль с ходу и не сочла ее оскорбительной. Мать просто сидела на скамье, положив руки на стол. Девушка видела, что она обдумывает услышанное.

– Матушка, должна ли я думать, что ты рассматриваешь его предложение?

– Я не в том положении, чтобы отказываться. У нас не получается с фермой. Ты это знаешь.

– Так вот чего ты для нас хочешь? Чтобы мы прислуживали?

– Ты думаешь, что лучше тех, кто занят подобной работой? Когда ты барахтаешься в грязи, пытаясь поднять заболевшую свинью, или вычесываешь вшей, подхваченных от овец, или валишься грязной на несвежую постель, ты считаешь, что слишком хороша, чтобы стать служанкой?

Бесс не верила своим ушам.

– Это не все, – сказала она матери. – По замыслу Уильяма, мне отводится более обширная роль. Он видит во мне свою будущую любовницу, удобно размещенную в комнатах для прислуги. Что ты на это скажешь?

– У каждой женщины должен быть господин. Уильям хороший человек. Он тебя защитит.

– Клянусь, меня люди с ума сводят своими речами! Собственная мать советует принять подобную участь! Ты такого низкого мнения обо мне?

– Ты мое сокровище, Бесс. Ты все для меня. Я лишь хочу, чтобы тебе ничто не грозило. Чтобы ты жила в безопасности.

– О моей чести ты совсем не заботишься?

– Честь для тех, кто может себе ее позволить.

– А моя свобода?

Энн прищурилась, глядя на дочь.

– Я тебя так плохо наставляла? Ты что, не знаешь, что не бывает свободных женщин, Бесс? Единственная свобода – в выборе господина.

– Отец был твоим господином?

– Конечно же, был.

– Нет! Он обращался с тобой как с равной!

– Ошибаешься, Бесс. У семьи может быть лишь один глава.

– Так теперь, когда по воле судьбы ты наделена свободой, ты хочешь от нее отказаться и опозорить меня ради нового хозяина?

– Гулды – прекрасная семья.

– Не думаю, что ведут они себя так уж прекрасно.