Когда они пришли в чащу леса, отец сказал: "Ну,собирайте, детки, валежник, а я разведу вам огонек, чтобы вы не озябли".

Гензель и Гретель натаскали хворосту и навалили егогора-горой. Костер запалили, и когда огонь разгорелся, мачеха сказала: "Вот,прилягте к огоньку, детки, и отдохните; а мы пойдем в лес и нарубим дров. Когдамы закончим работу, то вернемся к вам и возьмем с собою".

Гензель и Гретель сидели у огня, и когда наступил час обеда,они съели свои кусочки хлеба. А так как им слышны были удары топора, то они иподумали, что их отец гденибудь тут же, недалеко.

А постукивал-то вовсе не топор, а простой сук, который отецподвязал к сухому дереву: его ветром раскачивало и ударяло о дерево.

Сидели они, сидели, стали у них глаза слипаться от усталости,и они крепко уснули.

Когда же они проснулись, кругом была темная ночь. Гретельстала плакать и говорить: "Как мы из лесу выйдем?" Но Гензель ееутешал: "Погоди только немножко, пока месяц взойдет, тогда уж мы найдемдорогу".

И точно, как поднялся на небе полный месяц, Гензель взялсестричку за руку и пошел, отыскивая дорогу по голышам, которые блестели, какзаново отчеканенные монеты, и указывали им путь.

Всю ночь напролет шли они и на рассвете пришли-таки котцовскому дому. Постучались они в двери, и когда мачеха отперла и увидела, ктостучался, то сказала им: "Ах вы, дрянные детишки, что вы так долгозаспались в лесу? Мы уж думали, что вы и совсем не вернетесь".

А отец очень им обрадовался: его и так уж совесть мучила,что он их одних покинул в лесу.

Вскоре после того нужда опять наступила страшная, и детиуслышали, как мачеха однажды ночью еще раз стала говорить отцу: "Мы опятьвсе съели; в запасе у нас всегонавсего полкаравая хлеба, а там уж и песнеконец! Ребят надо спровадить; мы их еще дальше в лес заведем, чтобы они ужникак не могли разыскать дороги к дому. А то и нам пропадать вместе с нимипридется".

Тяжело было на сердце у отца, и он подумал: "Лучше былобы, кабы ты и последние крохи разделил со своими Детками". Но жена ислушать его не хотела, ругала его и высказывала ему всякие упреки.

"Назвался груздем, так и полезай в кузов!" -говорит пословица; так и он: уступил жене первый раз, должен был уступить ивторой.

А дети не спали и к разговору прислушивались. Когда родителизаснули, Гензель, как и в прошлый раз, поднялся с постели и хотел набратьголышей, но мачеха заперла Дверь на замок, и мальчик никак не мог выйти издома. Но он все же унимал сестричку и говорил ей: "Не плачь, Гретель, испи спокойно. Бог нам поможет".

Рано утром пришла мачеха и подняла детей с постели. Ониполучили по куску хлеба - еще меньше того, который был им выдан прошлый раз.

По пути в лес Гензель искрошил свой кусок в кармане, частоприостанавливался и бросал крошки на землю.

"Гензель, что ты все останавливаешься и оглядываешься,- сказал ему отец, - ступай своей дорогой". - "Я оглядываюсь насвоего голубка, который сидит на крыше и прощается со мною", - отвечалГензель. "Дурень! - сказала ему мачеха. - Это вовсе не голубок твой: этотруба белеет на солнце".

Но Гензель все же мало-помалу успел разбросать все крошки подороге.

Мачеха еще дальше завела детей в лес, туда, где они отродясьне бывали.

   Опять был разведен большой костер, и мачеха сказала им:"Посидите-ка здесь, и коли умаетесь, то можете и поспать немного: мыпойдем в лес дрова рубить, а вечером, как кончим работу, зайдем за вами ивозьмем вас с собою".

Когда наступил час обеда, Гретель поделилась своим кускомхлеба с Гензелем, который свою порцию раскрошил по дороге.

Потом они уснули, и уж завечерело, а между тем никто неприходил за бедными детками.

Проснулись они уже тогда, когда наступила темная ночь, иГензель, утешая свою сестричку, говорил: "Погоди, Гретель, вот взойдетмесяц, тогда мы все хлебные крошечки увидим, которые я разбросал, по ним и отыщемдорогу домой".

Но вот и месяц взошел, и собрались они в путь-дорогу, а немогли отыскать ни одной крошки, потому что тысячи птиц, порхающих в лесу и вполе, давно уже те крошки поклевали.

Гензель сказал сестре: "Как-нибудь найдем дорогу",- но дороги не нашли.

Так шли они всю ночь и еще один день с утра до вечера и всеже не могли выйти из леса и были страшно голодны, потому что должны былипитаться одними ягодами, которые кое-где находили по дороге. И так как онипритомились и от истомы уже еле на ногах держались, то легли они опять поддеревом и заснули.

Настало третье утро с тех пор, как они покинули родительскийдом. Пошли они опять по лесу, но сколько ни шли, все только глубже уходили вчащу его, и если бы не подоспела им помощь, пришлось бы им погибнуть.

В самый полдень увидели они перед собою прекраснуюбелоснежную птичку; сидела она на ветке и распевала так сладко, что ониприостановились и стали к ее пению прислушиваться. Пропевши свою песенку, онарасправила свои крылышки и полетела, и они пошли за нею следом, пока не пришлик избушке, на крышу которой птичка уселась.

Подойдя к избушке поближе, они увидели, что она вся из хлебапостроена и печеньем покрыта, да окошки-то у нее были из чистого сахара.

"Вот мы за нее и примемся, - сказал Гензель, - ипокушаем. Я вот съем кусок крыши, а ты, Гретель, можешь себе от окошка кусокотломить - оно, небось, сладкое". Гензель потянулся кверху и отломил себекусочек крыши, чтобы отведать, какова она на вкус, а Гретель подошла к окошку истала обгладывать его оконницы.

Тут из избушки вдруг раздался пискливый голосок:

Стуки-бряки под окном -

Кто ко мне стучится в дом? А детки на это отвечали:

Ветер, ветер, ветерок.

Неба ясного сынок! - и продолжали по-прежнему кушать.

Гензель, которому крыша пришлась очень по вкусу, отломилсебе порядочный кусок от нее, а Гретель высадила себе целую круглую оконницу,тут же у избушки присела и лакомилась на досуге - и вдруг распахнулась настежьдверь в избушке, и старая-престарая старуха вышла из нее, опираясь на костыль.

Гензель и Гретель так перепугались, что даже выронили своилакомые куски из рук. А старуха только покачала головой и сказала: "Э-э,детушки, кто это вас сюда привел? Войдите-ка ко мне и останьтесь у меня, зла отменя никакого вам не будет".

Она взяла деток за руку и ввела их в свою избушечку. Там настоле стояла уже обильная еда: молоко и сахарное печенье, яблоки и орехи. Азатем деткам были постланы две чистенькие постельки, и Гензель с сестричкой,когда улеглись в них, подумали, что в самый рай попали.