было бы совсем неудобно. Гри не останавливался на отдых, и не сбавлял скорость шага. Ни разу он не обернулся, чтобы взглянуть на нее.

Мари раз за разом проваливалась в снег, уже начиная сожалеть, что не послушала рыцаря, и не повернула назад. Тут же внутренний голос включался и отчитывал за малодушие. Как она себя почувствует, если Гри вечером бросит на кухонный стол голову дракона, как накануне — медвежью? Вся округа соберется и будет охать и ахать, какой герой спас Венесшаль от ужасного монстра, а Кримхильда распорядиться выставить чучело Имира в гостиной для похвальбы и привлечения посетителей.

Как будет она себя чувствовать, если не предпримет ничего? И она вытаскивала ноги из рыхлого снега и шла дальше, надеясь, что дальше будет легче. В какой-то момент она наткнулась на лужу вонючей плесени посреди снега — Имиру угрожал не только рыцарь. Тем временем Гри добрался до скал гораздо раньше и пропал из виду.

«Вот так он тебя и бросил. Оставил одну в снежном поле». Конечно, с этой точки Мари прекрасно могла еще вернуться обратно и выйти к Волхвам, но ступать на узкую дорожку, ведущую внутрь скал к ущельям, было уже тревожнее. Что-то подсказывало: зайди она дальше — вернуться назад будет сложно.

Голову занимали тяжелые раздумья. К тягостным мыслям об уязвимости Имира добавлялась досада на саму себя. Мари невольно возвращалась к их вечерней прогулке с Гри, когда они запросто хохотали, и, на мгновение ей показалось, что они не такие уж и разные. Но, видимо, люди не меняются, а навязчивые идеи не исчезают за пару дней. Гри ей нравился. В последнее время она итак думала о нем гораздо больше, чем женщинам полагается думать о простых приятелях. Но после той прогулки они ничего не обсуждали и вообще общались мало, что впрочем, не помещало Мари выстроить счастливый образ их отношений у себя в голове.

«Ну и дура ты, Марийон! Возомнила себе, что он от неземной любви к тебе откажется от своих идей, ради которых жил большую часть жизни. Самонадеянная дура! Не бывает так, не бывает».

Она сделала шаг на узкую и скользкую дорогу. Дорожка, больше похожая на русло какого-то обледеневшего ручья, имела несколько ответвлений, но все они так или иначе вели наверх. Мари несколько раз упала, поскользнувшись, но благо, плащ смягчал падение. Идти было трудно, но она в который раз вспомнила добрым словом подарки Шогеля.

Злость на себя сменялась злостью на Гри и раздражением от его невнятного поведения. Он подарил ей потрясающий вечер, растормошил ее, оживил, как спящую красавицу, и даже поцеловал, а затем повел себя так, будто ничего и не было. Видимо, рыцарь был из тех мужчин, которые легкомысленно относятся к женским чувствам, и не придают им особого значения, особенно на фоне своей высочайшей миссии и предназначения.

Марийон закарабкалась на небольшое плато и увидела цепь тяжелых мужских следов, ведущую вглубь скал.

«Значит, далеко не убежал».

Она пошла по свежему следу, уверенная, что вот догонит Гри, как вдруг скалы вокруг содрогнулись, будто что-то тяжелое упало на землю. Мари остановилась и прислушалась. Через некоторое время удар повторился и послышался крик.

— Неужели землетрясение? — подумала Марис ужасом: в таком месте от падающих камней спрятаться было негде, ледяные скалы буквально окружали. За уступом впереди было слышно какое-то движение. Она ускорила шаг. Земля снова содрогнулась. Мари осторожно выглянула из-за большого валуна.

Посреди небольшого пятачка возвышался ледяной исполин, который казался топорно вырубленной из огромной льдины фигурой. Спустя мгновение исполин обнаружил умение двигаться и даже прицельно стрелять первыми попавшимися под руку валунами, которые он швырял в кого-то прячущегося в скалах. От каждого такого брошенного валуна земля содрогалась, а скалы начинали пугающе трещать. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что глыба — это тот самый ледяной голем, а прячущаяся фигурка — отважный рыцарь Гри, который явно проигрывал эту битву. Положение Гри было незавидным, потому что за спиной у него был тупик, а камни, в которых он прятался, голем методично разбирал и ими же швырялся. Пока что исполин не позволял рыцарю даже высунуть нос из укрытия. Гри все-таки предпринял попытку атаковать и выпрыгнул из своего убежища с факелом в руках, ткнув им в грудь голему, но факел, зашипев, погас, вытаяв лишь небольшое углубление в теле великана. Мари пригляделась: внутри прозрачного тела монстра пульсировало алое пятно, видимо сердце, до которого и пытался добраться Гри. Но с таким успехом, ему пришлось бы сделать не один десяток вылазок..

И тогда Мари постаралась упорядочить свои мысли и сконцентрировать их в одном направлении.

"Снег — это тоже вода. Лед — это тоже вода".

Она вгляделась в спину голема, представляя, как ледяное тело тает и превращается в воду. По кончикам пальцев пошло тепло. Сначала ничего не происходило, затем по спине великана побежал маленький ручеек. Голем, почувствовав неладное, стал крутить небольшой относительно могучего тела головой, не понимая, откуда исходит опасность. Гри заметил замешательство противника, и участил вылазки, пытаясь достать уязвимое место мечом.

Ручеек воды из еле заметного становился все шире, вытаивая все более глубокую канаву в спине ледяного монстра. Голова продолжала вращаться и, наконец, его маленькие темные глазки остановились на скале, за которой пряталась Мари. Голем развернулся всем корпусом и сделал огромный шаг, которого итак было вполне достаточно, чтобы дотянуться до девушки. Но он взял еще один гигантский валун и замахнулся, как вдруг грудь его насквозь пробило лезвие меча, и валун выпал из руки, а следом вся гигантская фигура рассыпалась на гору льдин разного размера.

Марийон выдохнула, отпустив тепло из рук, — оно покинуло тело вместе с остатками энергии. Она без сил рухнула на колени, стало резко холодно.

— Эй, эй, Леона, что с тобой?

Гри поскользнулся на льду и буквально докатился до нее.

— Ма-ри-йон. Меня зовут. — еле прошелестела Мари.

— Что? — Гри наклонился пониже. — Да что с тобой такое, ты же не могла замерзнуть в один момент, на тебе теплая одежда. Что делать? Ума не приложу. Ты ранена? — она отрицательно мотнула головой. — На попей, кофе еще немного теплый.

Глоток еле теплого напитка немного привел Мари в себя, она села, подвернув плащ:

— Я надеюсь, бутерброды еще остались у тебя?

— Я еще ни одного не съел. — оправдался Гри.

— Давай сюда.

Из четырех больших бутербродов, Мари умяла три, четвертый оставила Гри, и то больше из вежливости. Он не отказался. Еда вернула Мари жизненные силы.

— Как, ты