Пружины в ходовой – заменены на проставки. Видишь, он слегка приподнят на ходовой?

Димка на автопилоте кивнул.

– Люк-лаз, люк мехвода, люк зарядного – заварены изнутри, погон башни – заварен изнутри, рычаг управления ресничками – заварен изнутри, клин затвора – заварен в открытом состоянии, в казённик пушки и у дульного среза – тоже железяки вварили…

Димка слушал бесконечную череду «заварен-заварен-заварен». Мир плыл. А тот, второй Димка, всё пытался хоть что-то сказать, но… Димка молчал.

– Ну, короче, вот так. Ты чего-нибудь из всей этой пурги понял хоть? – Игорь выудил из пакета последний пирожок и протянул: – Пополам?

– Да всё я понял. Это не танк, а трупик… Не, спасибо.

– Ну, я тебе это сразу и сказал.

– Только, Игорь… Это НЕ ТОТ танк! Ну не тот вообще… – Горло сдавливало подступающими глупыми, детскими слезами.

Сознание двоилось.

– На колу мочало… – Игорь вздохнул. – Дим, ну опиши танк, который тот… который тут должен быть.

И Димка, с трудом подавив в себе желание вывалить на Игоря вообще ВСЁ, начал подробно описывать тот танк. И люк зарядного, и бак-стеллаж, и снаряды… И с каждым словом с тихим ужасом ждал, что Игорь начнёт хохотать и объяснять, что так не бывает.

Но Игорь молчал и слушал.

Иссяк Димка на щеколде, которая запирала люк, ведущий из боевого отделения к двигателю.

– М-да… проблема, брат. – Игорь зачем-то выдернул из-под погона кепку и нахлобучил на голову. – Ты мне сейчас вполне настоящий танк описал. Который в реале был…

«Я прав!»

Кто хочет это заорать? Димка? Или тот… второй?…

– Ты мне сейчас только что Т-44-100 описал, с пушкой ЛБ-1… Опытный. Их две штуки сделали. – И тут лейтенант со всей танкистской простотой стукнул по картине мироздания главным инструментом в любом танке – кувалдой: – Испытали… А когда тему закрыли – на металлолом порезали. В конце шестидесятых. Так что, Дим, если ты его и видел – это был призрак… хорошей и незаслуженно забытой машины.

«Ну что, Дим… – включился внутренний голос. – Призрак! А кто призраков видит? А кто в призраках катается? Через тот «тигр», говоришь, дома было видно? Отлично! Призрачный танк убил призрачным снарядом другой призрачный танк… и во всём этом как бы участвовал малолетний пси…»

«Заткнись!» – яростно заорал про себя Димка и встал.

– Ладно, Игорь… спасибо. Неважно уже…

«Проблема не в том, что этих… «сорок четвёртых» больше нет. А в том, что меня, похоже, по делу в дурку упекли…»

– А можно я на танк этот, – Димка кивнул на памятник, – сейчас слазаю, ладно? А потом вези меня обратно… там мне самое место.

Игорь озадаченно кивнул.

Перед самым постаментом Димка стряхнул кеды на асфальт и полез на танк босиком. Всё как в прошлый раз – по второму катку с левой стороны. Танк тёплый, солнцем нагретый и почти-почти такой же – по высоте, по отдельным деталям.

Димка, облокотившись на кормовую нишу башни, глянул на тот самый люк…

«Люк зарядного – заварены изнутри, погон башни – заварен изнутри, клин затвора – заварен в открытом состоянии…»

Он, уже не сдерживаясь, всхлипнул и сел на крыше башни, свесив ноги.

Игорь говорил – правду. Димка это чувствовал… Лейтенанту банально незачем было врать мальчишке, рассказывая, как он готовил и ставил этот танк. На уже готовый пустой постамент.

«Вот зачем мы со Светкой попёрлись тогда? А я ей ещё хотел этот… светящийся камушек подарить…» – Димка вытащил камушек из кармана и зачем-то глянул через него на солнце… или это сделал тот, второй? Которого, вообще-то, получается, что и не было. Он был таким же глюком, как и всё остальное…

Туча закрыла солнце, и только один луч остался в камешке. Яркий, тёплый, искрящийся солнечный луч, мечущийся внутри капельки доисторической смолы.

– Ты псих, – сказал сам себе Димка, чувствуя, что ещё чуть-чуть, и заревёт в голос. – Псих! А всё это – глюки! Ничего не было! Не со мной. Не я!

Тот, второй, который тоже был Димкой… да нет, не был он им! Никогда не был, это просто глюк, порождение Димкиного сознания! И вот этот глюк впервые словно попытался что-то ему – самому себе – сказать…

Но Димка, широко размахнувшись, швырнул камушек прямо в зенит, в снова выглянувшее солнце. А вместе с камушком – и всё остальное. Свои глюки, танк-которого-не-было, лязгающий, механический (мальчишеский?!) голос в шлемофоне, белый туман, холод мёртвого города, слёзы Светки у постамента…

Всё.

Навсегда.

Камешек должен был упасть на асфальт у постамента – но до земли так и не долетел.

Глава 5. Визит в никуда

– На море-окияне, на острове Буяне…

По статистике, «в среднем по Москве» в ноябре бывает три дождливых и два ясных дня. Остальные же… Этот ноябрь рушить картину не стал, так и тянулся – с серым небом, невесомой моросью, заморозками по ночам.

Янка делала вид, что в мире не существует ни Лены с её чудовищным псом, ни Тота, ни Ноября, – и мир неожиданно отвечал тем же. Следовало радоваться, но радости не было, одна глухая тоска – и регулярные звонки маме на выходе из школы и изостудии, что идёт домой. Чтобы ждала.

Откуда-то Янка знала, что так надо. Чтобы хоть так создать подобие собственной нужности.

…Под утро, после странных снов, которые Янка старалась сразу же забывать, ей порой казалось, что она обращается в камень, в холодную статую на дне ручья. Она отгорожена от мира зыбкой пеленой воды и собственным мраморным телом. В такие минуты рыбка нагревалась, словно пытаясь растопить мрамор кожи, и в груди покалывало.

Приходилось просыпаться, но мраморная тяжесть никуда не девалась.

Каменная корка дрогнула лишь однажды, когда, сбегая по лестнице, Янка вдруг заметила на стене подъезда птиц. Мелкие чёткие силуэты проводили её с третьего этажа почти до первого и исчезли на лестничной площадке, словно вылетели в окно. Янка остановилась, прислонилась затылком к стене, закрыла глаза и громко, чётко сказала: «Это всего лишь глюк».

Конечно, от её слов нарисованные птицы не исчезли, но стало немножко легче.

…– На море-окияне, на острове Буяне

Лежит бел-горюч камень Алатырь…

Триместр закончился как-то буднично и незаметно. Янка даже вздохнула, вспоминая детский восторг перед каникулами пару лет назад, – сейчас на душе было лишь облегчение, что с домашкой можно целую неделю тянуть, а значит – больше времени на «танчики» и рисование.

В «танчиках», изучив статистику последних боёв Вика, Янка мстительно увела у него старый аккаунт, в который он её когда-то пустил опробовать пару редких танков «между делом». Новый ник – «OFFelia», никаких кланов и лёгких танков-«светлячков», рандомные команды и вечные проигрыши. Ни дымящийся танк, ни даже командное поражение не вызывали особых чувств, а Вик… с ним и так всё ясно, и без аккаунта-«твинка» он вполне себе переживёт, закрыли тему, выбросили, забыли навсегда.

–