А ещё говорят — Америка! — покачала головой Сиюткина.

— Мне жалко нервов, — вздохнула я, — всю ночь не спала, доклад готовила. Причём на английском же. Переживала. А микрофон сломался.

— А другого микрофона у них не было разве? — удивилась Сиюткина.

— Да там у них всё сломалось. Даже светофоры. Мы в пробке около часа простояли.

— Ну зато вы отстрелялись и Арсений Борисович больше трогать вас не будет, — сказала Сиюткина и добавила, — вам сколько ложек сахара положить?

— Одну, — ответила я и предложила, — слушайте, вот что я думаю по поводу покупок…

Но договорить мысль мне не дали — дверь без стука распахнулась и в номер буквально влетела Белоконь:

— А! Вот вы где! — злорадно выпалила она, — А я-то думаю, отчего это вы на обеды и ужины не ходите!

— Это запрещено? — моментально взвилась Рыбина. — Постановление вышло?

— Это не по-товарищески! — вызверилась Белоконь, — могли бы и мне сказать, что талоны наличкой берёте!

— Мы ничего никому не должны говорить, — ласково и медоточиво пропела Рыбина. — И ни перед кем отчитываться не собираемся!

Видя, как беснуется Белоконь, она прямо наслаждалась ситуацией.

— А то, что на обеды не ходим, так нечего жопу нажирать. Чайку перехватили и достаточно. В нашем-то возрасте, — она демонстративно посмотрела на жопу Белоконь.

— Это вы на что намекаете⁈ — рыкнула та.

— Вообще ни на что, — лучезарно пожала плечами Рыбина и со счастливой улыбкой добавила, — если у вас все вопросы исчерпаны, Ирина Александровна, то извольте покинуть помещение. У нас тут важный разговор.

У Белоконь буквально отвисла челюсть. А Рыбина сделала контрольный:

— Конфиденциальный. Только между своими. Вы же понимаете…

Белоконь вспыхнула и пулей вылетела из номера, напоследок шваркнув дверью так, что аж стены содрогнулись и чай из стаканов расплескался.

— Ну зачем вы над ней так? — пожурила я её.

— А пусть не задаётся! — довольно хохотнула Рыбина. Настроение у неё улучшилось. Да что там говорить, она буквально сияла от счастья.

— Так что вы там говорили о покупках? — с предвкушением обильного шопинга азартно потёрла руки Сиюткина, — меня вещевой рынок интересует.

— Так вот, — я отпила чай и продолжила, — можно поехать в другой пригород. Там, говорят, ещё больше рынок есть. Но ехать дольше.

— И дороже небось? — нахмурилась Рыбина.

— Вот этого я не знаю, — вздохнула я, — но выбор там просто колосальный.

— Нет, давайте не рисковать, — попросила рыбина, — мы на том рынке, что были, там всё есть. А что нам ещё надо⁈ В основном мы всё купили. А на сэкономленные деньги не так много и возьмёшь.

— Да, Зинаида Петровна в принципе права, — поддержала её Сиюткина, — давайте вернёмся на тот самый рынок. Мы его уже знаем. И выбор там тоже хороший.

Я махнула рукой — туда, так туда.

И тут в дверь опять постучали.

Точнее загрохали.

— Я сейчас эту Белокониху убью! — прошипела Рыбина и с предвкушением отставила чашку с чаем.

Дверь распахнулась и на пороге возникла… Аврора Илларионовна.

Губы её подрагивали.

Увидев меня, она завопила:

— Любовь Васильевна! Как это понимать⁈

Я чуть заем на облилась от неожиданности.

— Что вы так кричите под руку, Аврора Илларионовна? — удивилась я, — что случилось?

— Я вас еле нашла! Если бы не Ирина Александровна…

— Я точно её убью! — опять прошипела Рыбина.

— Мне что, по-вашему нельзя к подругам зайти чаю попить? — поморщилась я, — это запрещено? Или чему вы опять возмущаетесь?

— В вашей группе воровство! И только то, что мы находимся в чужой стране, и представляем нашу страну, не позволяет мне вызвать полицию!

— Что ещё за воровство? — всполошилась Сиюткина.

— Мой фен украли! — потрясая феном с ярко-алой ручкой, завопила Аврора Илларионовна. — А он, между прочим, импортный!

У меня сердце аж ёкнуло. Это же его я вчера видела в прихожей у Куща. Неужели он украл? А, с другой стороны, откуда он у Авроры Илларионовны, если я видела его у него в номере? Она что, к нему в комнату вломилась?

Эти вопросы вихрем пронеслись у меня в голове.

А вслух я сказала:

— Ничего не понимаю. Аврора Илларионовна, объясните нормально. Вы кого сейчас обвиняете?

— Кущ украл!

— Этого не может быть! — воскликнула Рыбина, — зачем Фёдору Степановичу ваш фен⁈ Вы его шевелюру видели? Там три волоска! Что там сушить⁈

— Ничего не знаю, — огрызнулась Аврора Илларионовна, — может, он проать решил. Или жене на подарок. Но факт остаётся фактом — он у меня украл фен! Так что будем разбираться!

— А почему вы пришли ко мне разбираться? — удивилась я, — я ваш фен не брала.

— Раз вы тут главная, то и разбирайтесь! — заявила Аврора Илларионовна, а я удивилась. Вот уже второй человек утверждает. Что я лидер в нашей калиновской делегации.

— Хорошо, — поднялась из-за стола я с сожалением отставив чашку с недопитым чаем, — идёмте к Фёдору Степановичу. Будем разбираться…

И мы пошли.

К сожалению, сюрпризы на сегодняшний день не закончились. И как я втайне не надеялась, что Куща не будет дома и получится вопрос отложить до того, как я переговорю с ним наедине — не оправдался.

Кущ открыл дверь и уставился на нашу делегацию с удивлением (а за нами само собой увязались Рыбина и Сиюткина. А поодаль обиженно маячила Белоконь).

— Фёдор Степанович, — сказала я, — вы извините, но я должна спросить вас…

— Это он! Он украл! — завопила Аврора Илларионовна, потрясая феном. — Я вас всех выведу на чистую воду!

— Фёдор Степанович, — опять повторила я, — тут вот Аврора Илларионовна утверждает, что вы украли её фен.

И, чтобы даль ему немного времени обдумать ответ, повернулась к ляховской тёще:

— А кстати, Аврора Илларионовна, откуда вы знаете, что это именно Фёдор Степанович? Почему он? У нас в этом здании много народу проживает или работает.

— Потому что фен был у него в номере! — злорадно заявила Аврора Илларионовна.

Бабы за моей спиной охнули, а я изумлённо спросила:

— Простите, а что вы делали у него в номере? Насколько я понимаю, вы проникли туда без разрешения владельца?

— Ничего подобного! Как вы могли такое подумать! — возмутилась она, — я порядочная женщина, не чета вашим ворам!

— А всё-таки? — не сдавалась я.

— Я горничную попросила проверить, и она сразу нашла! — гордо задрала нос Аврора Илларионовна.

Крыть дальше было нечем.

— Фёдор Степанович, это правда? — тихо спросила я, представляя какой сейчас хай начнётся. — Фен Авроры Илларионовны был у вас в номере?

— Конечно правда, — спокойно кивнул Кущ.

Бабы опять охнули, а Аврора Илларионовна злорадно и торжествующе опять что-то завопила.

— Тихо! — рявкнула я и опять обратилась к Кущу, — как вы можете это объяснить?

— Да что тут объяснять? — совершенно