любым, самым безрассудным поступкам. Да и сама она потеряла всякую надежду.

На следующий день Ольга объявила Павлу решение супруга. Она не рыдала, не кричала, не заламывала руки в мольбе, напротив, она была спокойна и грустна. Лучше бы истерика, чем те безысходность и глубочайшее разочарование в собственной персоне, что теперь Пиц видел в глазах Ольги.

Страх потерять любимую женщину засосал под ложечкой. Его Императорскому Высочеству пришлось сесть, чтобы Лёля не заметила дрожь в ногах. Он закрыл одной ладонью глаза, будто задумался, а сам судорожно прокручивал в голове варианты, как ее остановить.

– Я даю тебе свое слово – мы обвенчаемся! – довольно уверенно для своего состояния заявил он. Другого выхода не было. Никакие другие обещание не остановили бы Пистолькорсов от решительного шага.

Ольга стояла у окна, глядя на реку невидящим взглядом. Она молчала.

– Ты веришь мне? Ты можешь считать меня легкомысленным или нерешительным человеком, но ты, полагаю, не сомневаешься в моем слове?

Лёля повернулась и посмотрела на него, будто впервые увидела. Ее черные глаза гипнотизировали его. Он не мог отвести взгляд.

– Я не смогу без тебя, без Боди! Я умру, – бормотал он.

Она молчала.

– Скажи, что ты веришь мне! Потому что ежели нет, мне ничего не останется, как… – Павел вовремя остановился. Это уже напоминало текст какой-то мелодраматической пьески, которую они когда-то играли в домашнем театре.

Она подошла и положила свою ладонь на его. Но он никак не мог понять, что она думает. Это согласие не покидать его или утешение перед расставанием?

– Знаю, я слишком долго испытывал твое терпение. Трудно хранить надежду столько лет… Дай мне последний шанс! Я все устрою!

– Как? – каким-то низким, не своим голосом обреченно спросила Ольга.

– Я буду тверд! Вам с Пистолькорсом нужно развестись! Немедленно! Я обращусь к обер-прокурору Святейшего Синода. Он знает меня с детства и, надеюсь, не откажет. Уговорю Ники. Он, как Монарх и глава императорского дома, должен сохранять суровый вид, но он слишком добр и искренне любит меня, чтобы обречь на бесчестье и вечное одиночество.

Он прижал Ольгу к себе и еще долго не мог выпустить из объятий. Лёля, конечно, поверила.

XIII

Ольга успокоила супруга и мать, заверив их, что вопрос с браком решен и Великий Князь настроен твердо. Павел даже сделал деловой визит к Пистолькорсам для обсуждения с Эриком некоторых материальных деталей. Разошлись мужчины полюбовно, если не сказать по-дружески, без скандалов и эксцессов.

Как-то, вернувшись домой, Лёля застала Эрика, винтившего с друзьями. Среди них был Александр Мосолов, давний приятель их семьи, который был шафером на их свадьбе. Теперь в доме Пистолькорсов старый друг бывал редко – год назад он стал большим человеком, занял ответственный пост начальника Канцелярии Министерства императорского двора.

– Оленька! Сколько лет, сколько зим! – вскочил Александр и бросился целовать руки очаровательной хозяйке. – Ах, хороша! Ничего-то с тобой не делается! С годами только краше становишься!

– Саша, как я рада тебя видеть! Думала, уж не свидимся!

– Как это не свидимся? – удивился Мосолов. – Куда ж мы денемся?

– Всякое бывает, – загадочно улыбнулась Мама Лёля, которую так и распирало рассказать давнему другу о своей удаче.

– Можешь не таиться. Здесь все свои. Мне в любом случае нужны будут два свидетеля моих непотребств для развода, – Эрик кивнул в сторону двух сидящих товарищей. – Все присутствующие уже в курсе дела. Кроме Саши. Но он по должности своей скоро и так все узнает…

– Да о чем вы говорите? – Мосолову не терпелось понять, что происходит.

– Я, господин начальник царской канцелярии, жену свою замуж за Великого Князя Павла Александровича выдаю! – не без бахвальства заявил Эрик, румяный от выпитого вина.

– Как это? – у Мосолова глаза полезли на лоб. Он обернулся на Лёлю. Та с улыбкой кивнула.

Остальные товарищи отложили карты в сторону. Они хоть и знали основную канву происходящего, не могли пропустить разговор, который обещал быть увлекательным.

– Мы разведемся. Вину, естественно, как благородный человек, я возьму на себя. А там дело за малым… – полковник вальяжно развалился в кресле, словно он уже не первую жену замуж за члена императорской семьи выдает.

– Так уж и за малым? – недоверчиво повторил гость, а затем уточнил у Ольги Валериановны: – Будет официальная церемония?

– Ну а как же! – удивилась вопросу Лёля.

– Разве вы не знаете, какие будут последствия?

– Ты на своей новой должности совсем скучным стал, Саша! Ну что? Не в Сибирь же нас сошлют.

– Да тут и гадать нечего. Нужно только вспомнить наказание Великого Князя Михаила Михайловича – изгнание, отчисление от всех должностей, лишение мундира, роспуск двора и прочее, и прочее. – Мосолов ежедневно общался с царской семьей и прекрасно понимал положение вещей.

– Ты не забывай, что это было при покойном Императоре. Нынешний Государь мягкий и, кроме того, слишком привязан к Павлу, чтобы сломать ему жизнь. Да и из-за чего? Из-за того, что он хочет поступить как честный, достойный человек? Хочет узаконить то, о чем всем известно? – упиралась Ольга.

– Нет ничего более раздражающего, чем советы, которых не просили, но на правах старого друга позволь все же дать тебе один – отговори Его Императорское Высочество от официального брака. В конце концов, вам никто не мешает быть вместе, зачем же дразнить Императора? Вы его поставите в такое положение, что у него не будет выбора и при всей своей симпатии к дяде ему придется Его Императорское Высочество покарать, поскольку он Глава императорского дома и стоит на страже порядка в семье…

– Ты решительно стал занудой! Спасибо за совет, но, я думаю, Его Императорское Высочество сам разберется со своим племянником, – отрезала Ольга.

– Саша, в самом деле, прекрати ее отговаривать! – встрял Эрик. – Обо мне подумай! Я тоже надеюсь обрести счастье с какой-нибудь молодой красавицей!

В последующие дни Александр еще несколько раз делал заходы, чтобы убедить Ольгу отказаться от своих матримониальных амбиций, но все было тщетно.

XIV

Как только Пиц принял решение жениться, с его сердца свалился огромный груз. Обычному человеку тяжело пребывать в состоянии двойственной неопределенности, жить в бесконечной лжи. Единственное, на что Павел до сих пор не мог решиться, – поговорить с Сергеем. Он просил Владимира написать в Москву и спросить, как генерал-губернатор смотрит на планы Павла. Сергей ответил, что его позволения не просили перед тем как вступить в отношения с известной особой, так почему же интересуются его мнением теперь? Естественно, он был категорически против развода госпожи Пистолькорс и еще больше против женитьбы Павла на этой питерской Цирцее. Реакция