— Но что, если борьба со злом потребует применения силы? — спросил Луций. — Что, если ради достижения цели придется пожертвовать невинными жизнями?

— Тогда нужно взвесить все «за» и «против», — ответил Адам. — Нужно помнить, что каждая жизнь ценна. Нужно стараться избегать насилия и кровопролития. Но если другого выхода нет, то нужно действовать решительно и бескомпромиссно.

— Вы предлагаете мне стать героем? — спросил Луций.

— Я предлагаю вам быть человеком, — ответил Адам. — Человеком, который не боится брать на себя ответственность за свои поступки. Человеком, который стремится к справедливости и к миру.

Луций замолчал, обдумывая слова андроида. Он понимал, что Адам прав. Он должен быть честным, справедливым и мужественным. Он должен делать все возможное для того, чтобы сделать мир лучше. Но он также понимал, что это будет очень трудно. На его пути будет много препятствий и испытаний. Но он должен быть готов к ним.

— Спасибо, Адам, — сказал Луций. — Вы мне очень помогли.

— Я рад, что смог быть полезным, — ответил андроид.

Луций попрощался с Адамом и покинул лабораторию. Он шел по коридору, погруженный в свои мысли. Ему казалось, что он стал другим человеком. Человеком, который знает, что должен делать. Человеком, который готов к борьбе. Восстановление андроида дало больше, чем он ожидал.

* * *

Тишина окутала кабинет Луция. За окном простиралась Москва, усыпанная огнями, словно россыпь драгоценных камней на черном бархате ночи. В комнате горела лишь настольная лампа, отбрасывая мягкий свет на письменный стол, заваленный бумагами и книгами. Луций сидел в кресле, откинувшись на спинку и закрыв глаза. Он чувствовал усталость, которая накапливалась в нем годами, словно тяжелый груз, давивший на плечи.

Он налил себе рюмку водки, не задумываясь о закуске. Ему не хотелось ничего есть. Ему просто хотелось забыться, хотя бы на время, от всех проблем и забот. Он включил радио и настроил его на станцию классической музыки. Полились звуки ноктюрна Шопена, печальные и возвышенные одновременно.

Луций открыл глаза и посмотрел в окно. Он видел Москву, свой город, свой народ. Он чувствовал ответственность за них, за их настоящее и будущее. Но он также чувствовал свою беспомощность перед лицом тех сил, которые определяли судьбу мира.

Холодная война… Гонка вооружений… Угроза ядерного уничтожения… Идеологическая борьба между коммунизмом и капитализмом… Все это давило на него, словно огромный пресс. Он понимал, что мир стоит на пороге катастрофы. И что от его решений зависит, произойдет эта катастрофа или нет.

Луций сделал ещё один глоток водки. Она обожгла горло, но зато согрела тело. Он почувствовал, как напряжение немного спало. Закрыв глаза, он погрузился в свои мысли.

Думал о своем детстве, о своей юности, о своей вере в идеалы коммунизма. Он вспоминал своих товарищей, с которыми вместе боролся за светлое будущее. Многие из них погибли, сражаясь за свои убеждения. Он думал о том, что бы они сказали, если бы увидели, что происходит сейчас.

Затем о своих жертвах, о тех компромиссах, на которые ему пришлось пойти ради достижения своих целей. Он понимал, что не всегда поступал правильно. Он совершал ошибки, которые стоили жизни многим людям. Но он всегда старался делать то, что считал лучшим для своей страны и своего народа.

Он думал о своей семье, о своей жене и детях. Он понимал, что уделял им слишком мало внимания. Он отдал свою жизнь служению государству, забыв о тех, кто любил его и нуждался в нем.

Ему было жаль себя, ему было жаль их. Он понимал, что его жизнь прошла впустую. Он достиг вершины власти, но потерял самое главное — любовь и счастье.

Луций сделал еще один глоток водки. Музыка Шопена лилась из радио, словно плач по ушедшей молодости и несбывшимся надеждам. Луций почувствовал, как слезы подступают к его глазам.

Думал о будущем, о том, что ждет Советский Союз и весь мир. Он понимал, что коммунизм не оправдал его надежд. Он не смог создать общество равенства и братства. Он создал лишь государство насилия и угнетения.

Но он также понимал, что капитализм не лучше. Он порождает неравенство, эксплуатацию и войны. Он разрушает окружающую среду и духовные ценности.

Что же делать? Куда идти? Каков путь к спасению?

Луций не знал ответа. Он чувствовал себя одиноким и потерянным. Он понимал, что ему никто не поможет. Он должен сам найти выход из этого тупика.

Он посмотрел на фотографию своей семьи, стоящую на столе. Он увидел улыбающиеся лица своих детей. Он понял, что должен бороться ради них, ради их будущего. Он должен сделать все возможное, чтобы они жили в мире и согласии.

Луций вытер слезы и налил себе еще одну рюмку водки. Он выпил ее залпом и почувствовал прилив сил. Он встал из кресла и подошел к окну. Увидел Москву, свой город, свой народ. Затем почувствовал, как в нем просыпается надежда. И решил, что не сдастся. Он будет бороться до конца. Будет искать новые пути к спасению.

Луций Пабло Иоанн Берия знал, что это будет трудно. Но он был готов к этому. Верил в свою страну, в свой народ, в свои силы. И верил, что они смогут построить светлое будущее.

Ноктюрн Шопена звучал в его голове, словно призыв к борьбе и вере. Луций закрыл глаза и произнес шепотом:

— Мы победим. Мы построим новый мир.

Он знал, что это лишь слова. Но он верил в их силу. Он верил, что слова могут изменить мир.

Луций открыл глаза и посмотрел на небо. Он увидел звезды, мерцающие в бесконечной дали. Он почувствовал себя частью этого огромного мира, частью вечности.

Берия понял, что его жизнь имеет смысл. Что он должен жить и бороться ради тех, кто придет после него. Ради тех, кто будет строить новый мир.

Луций сделал глубокий вдох и выдохнул. Он почувствовал, как его душа наполняется покоем и надеждой. Радио продолжало играть, а город продолжал жить. И в этом была его надежда. С другой стороны, а что ещё нужно человеку? Немного надежды, капля любви и щепотка признания, и он горы свернёт, не так ли?

Глава 4

Встречая новый рассвет над Москвой, Луций, Генеральный секретарь ЦК КПСС, как всегда, ощутил тяжесть ответственности за судьбу страны. Советский Союз уверенно двигался к коммунизму, но даже в этом светлом будущем оставались тени прошлого. Особую тревогу у Луция вызывала судьба ветеранов войны, чьи