Я достала наличные деньги, рассчиталась и поспешила уйти. В горле стоял кисло-сладкий ком.

Покидая кафе, я намеревалась отправиться к себе и попытаться забыть об этом разговоре. Приближаясь к остановке, я невольно прикоснулась к мизинцу. И не ощутила ничего. Пустота.

Взглянула на палец и резко остановилась. Мое колечко. Маленький серебряный ободок, подаренный мне на десятилетие, пропал. Внутри словно оборвалась тонкая нить.

Я попыталась припомнить, где могла его обронить. Но я не могла его проста так потерять. Оно было слишком маленьким, детским, и не помещалось ни на каком другом пальце кроме мизинца левой руки.

Сегодня утром, пока занималась уборкой, я его сняла.

Пальцы в перчатках стали отекать и колечко туго давило. Вот тогда-то я его и сняла.

Я должна была его вернуть. Если хозяин квартиры его обнаружит, то выбросит. А если не найдет, то может случайно обронить. И тогда я точно не найду маминого подарка.

Резко развернувшись, я наплевала на то, что время уже было позднее. Почти шесть. Уверена, что Герман возвращается домой чуть позже, ведь в основном офисные сотрудники трудились до этого времени, а с учетом вечерних пробок у меня было еще час в запасе, чтобы успеть добежать до квартиры, поискать кольцо и уйти, не оставляя за собой следов. Он даже не узнает.

До дома я почти бежала, ловко огибая встречных прохожих. Торопилась, задыхалась от усталости. Но потратила на дорогу не больше десяти минут.

Поднималась на последний этаж на лифте, нервно похлопывая себя по бедру ладонью. Дверь открывала уже насторожено, прислушиваясь к царящей там тишине. Значит, еще не вернулся.

Пустая квартира, ни звука, ни запаха его дорого парфюма.

Оставила на пороге рюкзак и куртку, переобулась и прокралась до кухни, включая свет. Уже темнело. Пасмурная погода за окном. Еще немного, и зарядят осенние дожди.

Сразу же подбежала к мойке, там, рядом с каменной раковиной, я оставила колечко. Огляделась. Ничего нет. Неужели ошиблась. Посмотрела все поверхности, стол, стулья, полки. Ничего. Заглянула под стол.

Внутри все похолодело.

Вспомнила, как протирала тут влажной тряпкой пыль. Не могла же я случайно сама его уронить. Отыскала те тряпки, но и там ничего.

Руки начинали дрожать. Дрожать от страха, что я потеряла самую ценную для меня вещь.

Я не знала, сколько времени потратила на поиски, но продолжала отчаянно искать колечко, когда за моей спиной раздался тихое мужское покашливание.

Подскакивая на ноги, я случайно приложилась затылком о стол. Раздался грохот, с губ сорвалось громкое шипение.

– Вы в порядке? – Герман склонился ко мне.

Я быстро покачала головой, выбираясь из-под стола.

Потирая ушибленное место, я встала перед ним. Посмотрела на его изумленное лицо и испугалась. Испугалась, когда поняла, что никогда еще не встречала таких задумчивых тяжелых глаз. Темные, цвета горького шоколада, обрамленные черными ресницами. А лицо удивительно светлое, немного бледное. Тонкие поджатые губы, резко очерченные скулы. Прямой нос. Да, Надя поразилась бы тому, как я внимательно, даже придирчиво рассматривала мужчину.

Перевела взгляд вниз, себе под ноги. Искоса взглянула на ноги хозяина. Черные тапочки, темно-синие классические брюки. Он вернулся с работы, а я тут мешаюсь в неурочный час.

Кажется, меня ждал выговор, но он молчал.

– Простите, – выдохнула я.

Поморщилась. Боль в затылке запульсировала. Потянулась к ушибу рукой, помассировала, но боль не отступила.

– Сильно ударились? – низкий слегка хриплый голос. Немного испуганный? Или озабоченный?

Я покачала вновь головой, но не смогла скрыть отразившуюся на лице боль.

Герман отступил назад. Я проследила за ним. Он достал из морозильника мешок со льдом и протянул его мне.

– Приложите, иначе у вас будет шишка, – протянул мне лед.

Я подняла руку и неловко приняла пакет. Приложив к ушибленному затылку, я хотела поблагодарить мужчину, но он заговорил первым.

– У вас что-то случилось? – он перевел взгляд на наручные часы.

Я заметила, что стрелки приближались к семи. Надо же, как я тут задержалась.

– Да, простите еще раз, но я была вынуждена вернуться, – тихо произнесла, решив, что должна сказать ему правду, причину своего позднего визита. – Я во время уборки потеряла колечко. Оставила здесь, – показала на мойку, – но обнаружила пропажу только вечером.

– Вы могли бы забрать кольцо завтра, – Герман взглянул на столешницу, на которую я показывала, и не обнаружил там ничего. Как и я.

– Могла бы, – потупила взгляд, смущаясь, что выглядела сейчас глупо, – но решила, что вы могли бы его выкинуть или случайно, не заметив, обронить. Тогда бы я его точно не нашла.

Он наклонил голову в бок. Задумался.

– Почему я должен был его выкинуть? – кажется, мои слова его немного задели. Смутили. Или он раздражен. Как же сложно было понять его.

Посмотрела в его глаза, пытаясь угадать мысли. Но там лишь пустота. Лицо спокойно, расслаблено. Словно новый холст, к которому еще не успели притронуться кистью.

Теперь смущалась сама. Стало стыдно.

– Простите, – теперь уже пискляво выдавило из себя слова.

Он нахмурился. Свел брови, посмотрел на мои руки.

– Но вы не нашли кольцо?

Покачала головой.

– Я не знаю, куда оно могло закатиться, – шмыгнув носом, отозвалась я. – Посмотрела всюду, но не нашла.

Герман приблизился ко мне и протянул руку. Я задохнулась, рассматривая его ладонь. Светлая кожа, длинные пальцы. Аккуратно подстриженные ногти. Словно рука аристократа.

– Лед, – произнес он, заставляя меня вздрогнуть.

Да, что-то я долго прижимала к затылку пакет. Лед уже подтаял, а ушибленное место перестало ныть. Оно просто заледенело там.

– Я помогу вам, – сказал Герман, пряча пакет обратно в морозильник.

Я удивлено наблюдала за ним, не понимая, почему он вернул его на место, а не выбросил. Странный мужчина. Загадочный, непонятный для меня.

Герман отошел к столу, расстегнул пару пуговиц на пиджаке и стянул его, оставаясь в белоснежной рубашке. Закатал рукава, развязал галстук, который тоже отправился на спинку стула. Вернулся ко мне и молча наблюдал, будто дожидаясь указаний.

Я же оставалась стоять и смотреть на него, не пытаясь даже закрыть от удивления рот. Настолько он поразил меня неожиданным предложением. Странный, но удивительный мужчина. Одержимый чистотой и порядками, строгими правилами, он был готов ползать со мной по полу и искать колечко, которое я умудрилась потерять по собственной глупости. Кажется, я была очарована им.