– Как ты обходишь препятствия и понимаешь, куда нужно идти? – Ему и в самом деле было интересно. – Ты ведь не была здесь раньше.

– Это Ариадна. – Она смотрела прямо перед собой. Или не смотрела…

– Ариадна? Та самая, с которой ты так мило беседовала под столом?

– Программное обеспечение для… слепых. – Последнее слово далось ей с явным трудом, хотя, казалось бы, за столько лет можно привыкнуть к слепоте. И пальцы снова сжали медальон с лабиринтом. – Она здесь и в моем смартфоне. А еще тут. – Ника коснулась мочки уха. – GPS-навигатор, распознаватель объектов и даже лиц. Я еще не до конца разобралась, как она работает, но она работает.

– Ладно – объекты, а как она распознает лица? – Говорить с Никой на технические темы было гораздо проще, чем на любые другие. С Никой вообще было сложно говорить, если уж начистоту.

– Наверное, все, кто сейчас живет или приезжает на виллу, занесены в ее память. Она видит, распознает и говорит мне.

– Меня распознала?

– Иван Серебряный. Гость. – Ника говорила медленно, словно повторяла за невидимой Ариадной. – Так?

– Круто! – На мгновение – всего на мгновение! – он позавидовал этой слепой девчонке и ее удивительному девайсу. – А как ты перемещаешься по вилле?

– Инфракрасные маячки. Их установили и в доме, и на дорожках парка. Как фарватер. Понимаешь? Ариадна ловит их сигнал и передает мне информацию.

Вот, значит, что монтировали этим утром. Фарватер для Ники. Иван даже не стал предполагать, сколько все это может стоить. Сколько может стоить сама Ариадна. Одно он понимал очень ясно: и Ксю, и Юна сильно ошибаются. Ника не простая девчонка с помойки. Ох, не простая.

– Я только пока не знаю, как далеко она может меня завести. – Успокоилась, говорила почти спокойно, но в сторону Ивана не смотрела. Может, так и лучше.

– Давай проверим. – А вот это глупо. Очевидно же, что Нике никто не нужен. У нее есть Ариадна, а это покруче какого-то залетного незнакомца, который в памяти Ариадны числится как Иван Серебряный, гость. Сейчас пошлет его куда подальше…

Не послала. Удивительное дело.

– Если тебе не сложно, – сказала и повернулась к нему лицом. Сейчас, в быстро сгущающихся южных сумерках лицо ее было почти красиво, а глаза казались темно-синими, почти черными. – Я изучила свою комнату, но снаружи не знаю ничего.

– Что ты хочешь узнать? – Секунду Иван решал, стоит ли брать Нику за руку. Решил, что не стоит. Достаточно ее просто страховать.

– Маршруты. – Она пожала плечами. – Дорожки, тропинки, границы…

– Границы твоей Ариадны?

– Да.

– Тогда вперед. Кстати, она говорит тебе, куда нужно идти? Или как?

– Медальон вибрирует. – Ника коснулась своего медальона. – Есть разные уровни вибрации, когда я на верном пути и когда передо мной преграда. И голосовые команды в наушнике. Ну, я пошла? – спросила и улыбнулась. Самой обычной девчоночьей улыбкой улыбнулась.

– Иди. Я рядом. – Получилось как-то слишком уж… доверительно. Но ведь интересно же, как работает эта штука.

Она шла уверенно, почти так же уверенно, как по дому. Не слишком быстро, осторожно, но все же. Они прошли от начала до конца сначала одну аллею, потом другую. Дальше Ариадна вывела их к пологому спуску к морю, и Ника замерла в нерешительности.

– Что? – спросил Иван. – Здесь нет маячков?

– Есть. Но я чувствую уклон. Кажется, я уже шла здесь раньше. Этот путь ведет к морю?

– Да. Пойдем. – Все-таки он взял ее за руку.

– На море не будет маячков. – Она упиралась, не хотела идти.

– На море буду я. Не бойся. – Подумалось, что она может понять его как-то не так, что-нибудь себе напридумывать. А он всего лишь хочет помочь. По-дружески.

– Я не боюсь.

– Я это уже понял.

Они спускались неторопливо. Руку ее Иван отпустил, пусть уж сама, вдвоем со своей Ариадной.

– А где камера? – спросил он, когда они оказались на пляже. – Должна быть камера, которая распознает лица.

– Мне сказали, что она в медальоне.

– Сказали? Она у тебя недавно?

– Со вчерашнего дня. Это подарок.

Он не стал спрашивать, чей подарок. И без того понятно, чей. Вместо этого спросил другое:

– А купаться с ним можно?

– Я не собираюсь купаться. – Кажется, она испугалась. Вот по-настоящему испугалась, что он потащит ее в воду. Может, и потащил бы. При других обстоятельствах…

– Я тоже. Мы просто пройдемся. Что говорит тебе твоя Ариадна? Можно доверять Ивану Серебряному, гостю?

– В ее базе нет такой информации, но она может поискать в Интернете. – И ведь не поймешь, серьезно она сейчас говорит или шутит. – Пусть ищет?

– Не надо. Я сам тебе все расскажу. Снимай свои сандалии, прогуляемся!

* * *

Ей нечего было делать на берегу. Ей нечего было делать в компании этого… Ивана Серебряного, гостя. Благоразумие требовало в самом деле запросить у Ариадны информацию на него. Она и запросит, но позже, перед сном. А пока Иван единственный из всех, кто отнесся к ней по-человечески. И даже если это самая обычная вежливость, не в ее положении отказываться от помощи. И от прогулки. Самой обыкновенной прогулки.

Впрочем, зачем себе врать? Нет ничего обычного в том, чтобы гулять в кромешной тьме в незнакомом месте с незнакомым человеком. Уйти бы. Вот прямо сейчас попросить Ариадну, чтобы связала ее с Артемом Игнатьевичем, и уйти. Да только этот… Иван, держит крепко и уже тянет за собой к воде.

– Я не буду заходить в море. – Она должна предупредить. Ей не нужно повторение вчерашнего.

– Я тоже не буду заходить в море. В костюме и туфлях это, знаешь ли, не слишком удобно. Здесь есть специальный деревянный настил вдоль берега. Можем прогуляться по нему. А впереди, метрах в двухстах, – лодки. Мы плавали утром на одной из них на остров.

«Мы». Ну, конечно, «мы». С чего бы ему оставаться одному, когда вокруг столько людей! Нормальных, зрячих людей. Он не поладил с тем, кого Ариадна представила Олегом. Он равнодушен к тому, кого зовут Вадимом. Но остальные, внуки Агаты… С ними он в приятельских отношениях. Или даже более чем в приятельских. Интересно, они красивые? Та, которую зовут Ксю, а на самом деле Ксенией. И та, которую зовут Юной, а на самом деле Юноной. Какие они? Какой он – Иван Серебряный, гость? И какая она – Доминика Артемьева, не пойми кто? Как она выглядит в этом невесомом шелковом платье, с непослушными, но усмиренными стилистом волосами, с невидящими глазами? Она ведь уже почти забыла, как выглядела раньше, до слепоты. То есть помнит, что так себе, но насколько хуже всех этих высокомерных девчонок, помеченных в памяти Ариадны, как «внучки Агаты»? Нет, не насколько хуже, а во сколько раз хуже. Вот так будет правильно.