– Мне что, на крыше свою музыку слушать?! – поглаживая блестящую поверхность шарманки-радио, проворчала Пегс.

Флинн взволнованно ёрзала рядом с ней, ожидая, пока ученицы скроются у себя в купе.

– А кто-нибудь из посторонних гимн знает? – прошептала она.

Выдохнув с облегчением, Пегс покачала головой:

– Не думаю. Вообще-то папа научил меня уже много лет назад, но Касиму, чтобы его выучить, даже в поезде три месяца понадобилось.

Откуда папа Пегс мог знать школьный гимн? Флинн потрясла головой. Не важно. Она почувствовала, как подпрыгнуло сердце. Поезд скользил по рельсам, погромыхивая на стыках, и Флинн ощущала себя оцепеневшей и необыкновенно живой одновременно.

Она не станет отменять вечернюю встречу. Йонте бы этого не хотел. Ведь в открытке он написал не какой-то там любительский стишок. Нет, он подал ей знак, который она поняла только здесь, в поезде. Так, будто Йонте знал, что однажды Флинн отправится за ним.

За ужином Флинн чувствовала необычайное возбуждение. Пути назад у неё не было. Этой ночью ей придётся рассказать другим о Йонте.

– Что, буйабес? – спросила Пегс, заметив задумчивое выражение её лица. – Это рыбный суп с хлебом. И как Рейтфи в голову приходит, что нам такое может нравиться!

Рейтфи, повар, любил подбирать блюда к регионам, по которым в это время проезжал Всемирный экспресс. В ширину он был чуть ли не в два раза больше, чем в высоту, и Флинн по-прежнему знала о нём только то, что он обожает мюзиклы.

Она хотела сказать «И всё же это не один хлеб», но, отхлебнув ложку, сказала:

– Вот и мне интересно.

– Я налепил на дверь пожеланий записку «Только никаких супов!» – сказал Касим, заглатывая уже вторую добавку. Он пожал плечами. – Но вообще-то меня всё устраивает.

Пегс со стоном отложила ложку.

Флинн догадалась, что Касим говорит о бумажках на кухонной двери. Видимо, павлины писали на них свои пожелания по еде. Похоже, особого эффекта записки не имели, но сейчас Флинн это не волновало.

В мыслях она находилась не на кухне, а на три вагона дальше, там, где пахло копотью и персиками. А вдруг Фёдор посчитает сообщение, посланное ею по трубе, дурацким? Ему уже пятнадцать, у него тяжёлая работа, и он наверняка найдёт занятие поинтереснее, чем принимать её приглашение.

Громкий смех за соседним столиком вырвал Флинн из её тревожных мыслей.

– Силой-то она как раз и не отличается! – воскликнул какой-то мальчишка. Флинн тут же вспомнила все насмешки в школе фройляйн Шлехтфельдс. Помедлив, она с горящими ушами обернулась в сторону говорившего.

За соседним столиком сидели четверо павлинов, казавшихся не намного старше её. Удивительно, но говорили они не о ней.

– А мне и не обязательно, – заявила единственная сидящая там девчонка. – Вполне достаточно, что я по сравнению с вами здесь как небоскрёб, – она ткнула пальцем себе в голову.

– Что ты имеешь в виду? – прикинулся дурачком светловолосый парень напротив неё. – Уиспи, что она хочет этим сказать? Такой придурок, как я, просто не в состоянии уследить за ходом её мыслей.

Взрыв смеха за столиком через проход не дал Флинн услышать ответ девчонки.

– …прошлой ночью, клянусь. В общем, сегодня утром я спросил у Кёрли, нет ли среди найденных вещей карманного фонарика для театра теней…

– Чел, он по-любому был слишком дорогой, – перебила рыжеволосая девчонка. – Ты купил его за одиннадцать ролингов.

Взгляд Флинн на несколько секунд задержался на этой девчонке, и она поймала себя на том, что завидует смеху и лёгкости учеников экспресса. Она спрашивала себя: становятся ли такими автоматически, когда тебе открыт весь мир, или такими рождаются, как Йонте?

– А что такое ролинги? – спросила она, обернувшись к Пегс, когда за соседним столиком углубились в обсуждение этой темы.

– Это деньги, которыми пользуются в поезде, – пояснила Пегс, с тоскливым взглядом ковыряясь в своей тарелке. – На любом вокзале их можно обменять на валюту соответствующей страны и купить себе бургер и картошку фри.

За соседним столиком снова раздался смех.

– Думаю, она говорит о своей шее, – сказала темнокожий парень по имени Уиспи. – Она действительно длиной с небоскрёб… ой, осторожно, Брут идёт!

Секунду спустя у ног Флинн пробежал ветерок. Что-то тёплое и влажное потекло в её ботинки, намочив носки.

Флинн окаменела. Вытянувшись, она пробормотала:

– Люди… мне кто-то пускает слюни на лодыжку!

– Брут! – Громко взвизгнув, Пегс подтянула покрытые тюлем колени к подбородку. – Сделай что-нибудь, Касим! – потребовала она.

Касим совершенно спокойно продолжал есть суп. Если бы Флинн отважилась пошевельнуться, она бы как следует тряхнула его от злости.

– Ну сделай же что-нибудь! – настойчиво попросила она.

– Как скажете. – Разломив кусок булки надвое, Касим сунул одну половину под скатерть.

Флинн почувствовала, что горячее дыхание у её ног исчезло.

Она заворожённо наблюдала, как Касим нагнулся под стол и вынырнул оттуда с раскормленным псом с широко расставленными лапами. Вместо задней левой у пса был золотой механический протез. Когда пёс двигался, протез с шипением выталкивал горячий воздух.

– Брут, это Флинн. Флинн, это Брут, – представил их друг другу Касим.

Чавкнув, пёс обнажил два ряда острых зубов. Большинство из них, как и протез задней лапы, были золотыми.

– Он почти весь состоит из протезов и уже не совсем настоящий пёс, – пояснил Касим, с любовью глядя на Брута.

Флинн тайком вытерла лодыжку краешком длинной скатерти.

– Но всё-таки Брут – собака, а не убийца Цезаря, – пробормотала она уже не так испуганно. Ей хотелось рассмешить Пегс, но та лишь повизгивала, продолжая таращиться на пса как на какого-то особо отвратительного хищника.

– Исторические познания, – констатировал Касим, скривив лицо. – Ракотобе Лаламби будет в восторге. Он преподаёт стратегию и уверенность.

Флинн посмотрела вслед за ним в сторону преподавательского столика – там сидел широкоплечий загорелый человек и с отсутствующим видом облизывал губы.

– Каков пёс, таков и хозяин, – пожав плечами, сказал Касим.

Флинн с удивлением обнаружила, что Ракотобе Лаламби похож не только на своего пса, но и на повара.

– Ракотобе и Рейтфи – братья-близнецы, – заметив её взгляд, объяснил Касим. – Но они часто ссорятся из-за Брута. – Он зажал пса под мышкой, как диванную подушку. – Пойду-ка посмотрю, что там на десерт. Кто-нибудь из вас составит мне компанию?

Пегс вместо ответа с отвращением взглянула на пса у него под мышкой.

– Конечно, – вставая, сказала Флинн.