не было? — хмурит брови нянька, — ваш отец был весьма раздосадован вашим отсутствием за обедом. Выказывание неуважение к своему отцу влечет за собой серьезные последствия и даже проклятия.

Я устало опустилась перед туалетным столиком, этот день настолько вымотал меня, что у меня не осталось даже сил, чтобы дерзко ответить Пеи. Взгляд упал на большой красный футляр, инкрустированный хризолитом. Какая красивая вещица, откуда она здесь оказалась?

— Пея, откуда это здесь?

Няня смотрела непонимающе, тогда ответила Парамит.

— Это ваш отец, чаонинг, оставил перед уходом.

Я бросила быстрый взгляд на лао и незаметно вздохнула. Надо проследить, чтобы ее хорошо кормили и не нагружали работой, моя дорогая Парамит стала бледной тенью себя прежней.

— Спасибо, Парамит, иди, отдыхай.

Лао поклонилась и вышла, я же открыла футляр и ахнула. Это был драгоценный свадебный набор украшений традиционный в Индии. Прежде всего здесь были украшения и подвески для волос: шрингар патти, шишпфул и селди, далее крупные многоярусные серьги с рубинами, ожерелье хаара, браслеты, в том числе и особенный, одевающийся на запястье — панья, и конечно же нат — кольцо, украшающее нос. Мама обожала носить нат, их у нее было бесчисленное количество.

Смотрю на все это великолепие и невольно проступают слезы на глазах. Отец подарил мне такой дорогой набор, несмотря на финансовые трудности, несмотря на то, что не любил, когда мы с сестрой одевались по-восточному. В глубине я знала, что так отец просил у меня прощения за то, что тогда ударил. Ведь он никогда раньше не позволял себе поднимать на нас руки. Мы с Джи знали, что несмотря на свой буйный нрав, отец любил нас. По-своему, но любил и искренне желал счастья и добра. Пускай, его понятия счастья шли вразрез с нашими.

Поднимаюсь и иду в комнату к Джи. Торопливо распахиваю дверь. Сестра лежит в легком полупрозрачном платье на небольшой плетенной кушетке и обмахивается веером, на ее красивом лице застыла блаженная улыбка. Незаметно подкрадываюсь к ней и закрываю ладонями глаза. Замираю.

— Киара, перестань, — смеется Джи. — А то я не знаю, что это ты.

— Ты слишком быстро отгадываешь, — улыбаюсь я, садясь у нее в ногах.

Двери на террасу стояли широко распахнутыми, воздух был упоительно свежий, напоенный ароматом горькой травы и сладких цветов, отражающийся солнечный свет от реки слепил глаза. Тянувшиеся вдаль и вширь на много километров вперед хлопковые поля окаймлялись буйным тропическим лесом, темным, прохладным и таинственным. Я посмотрела на руку Джи и увидела красивое колечко на безымянном пальчике.

— Не может быть! — воскликнула я, хватая руку сестры и во всю разглядывая кольцо. — Неужели мистер Томпсон наконец-то решился?

Щеки Джи сразу зарделись.

— Да, сегодня Рой сделал мне предложение.

— Я так за тебя рада, Джи, — восклицаю и по-детски кидаюсь сестре на шею, пряча слезы.

— Ты что? — улыбается она, гладя меня по голове.

— Как я буду без тебя? Ведь я останусь совсем одна.

Почему я плачу? Ведь это только расстраивает Джи, но не могу остановить себя. Напряжение прошедшего дня давало о себе знать, столько всего сегодня произошло, но Джи не знала об этом, и думала, что причина моей печали кроется лишь в ее скорой свадьбе и отъезде.

— Не переживай, родная, — целовала она мои мокрые щеки, — я сказала Рою, что приму его предложение только в том случае, если он пообещает, что мы заберем тебя с собой в Нью-Йорк! И еще он уверил меня, что поможет отцу с сахарными плантациями, поэтому тебе не придется выходит замуж за Джона Картера. Видишь, я все устроила.

Зеленые глаза Джи лучились нежностью. Она аккуратно поправила несколько прядей, упавших на мой лоб. О, как же ей сказать о том, что я уже заключила сделку с Эдвардом Фейном? Что я скоро стану его фиктивной женой только с одной единственной целью — заполучить наследство.

— Джи, ты помнишь ведь месье Абусария?

— Конечно, как можно его не помнить? Он довольно часто раньше к нам приезжал. Мамин поверенный, а что?

— Сегодня, как я ездила в столицу, я встретила его, он направлялся на станцию, а потом уплывает в Калькутту.

— О, правда?

— Да, — киваю. — Но мне он кое-что рассказал, а также оставил важные бумаги, в том числе и для тебя.

И рассказала Джи обо всем, что узнала. Личико Джи выглядело озадачено.

— Такая огромная сумма в качестве наследства? — не верила она.

— Да, но месье Абусария сказал, что необходимо поторопиться со свадьбой, чтобы успеть получить деньги. Он говорил что-то о неспокойной ситуации на рынке. О кризисе.

— Да-да, — Джи кивнула. — Хотя Рой и старается не обсуждать со мной финансовые дела, но даже он пару раз проговорился о том, что его беспокоит. Как я поняла, пока это просто слухи, и все надеются, что все само собой образумится. Но Рой настроен пессимистично.

— Вот и месье Абусария был весьма мрачен в прогнозах. Он говорит, что если деньги не забрать в ближайшее время, они могут превратиться в фантики.

Две вертикальные черты между бровями Джи говорили о том, что она напряженно думала.

— Рой хотел повенчаться в Нью-Йорке, там у него живут родители. Приезжать сюда они не хотят, так как у отца Роя больное сердце и ему вреден влажный климат.

— Ты говорила отцу? — спросила я. — Ведь он мечтает, что все его дети останутся в Лаосе.

Джи печально покачала головой. Конечно отец больше всего желал передать плантацию своему наследнику — Даниэлю. Но и нас он не хотел бы отпускать слишком далеко. Наверное, отец как-то чувствовал, что хозяин из брата выйдет не очень, и тогда мы могли бы помочь ему, а точнее наши мужья своими деньгами.

— Рой настроен уезжать. Здесь он оставит все управляющему, а сам хочет обосноваться в Америке, а сюда только наведываться. Но я конечно же скажу ему о наследстве, мне эти деньги не нужны, но, возможно, я могла использовать их, чтобы помочь отцу.

Я вздохнула. Джи всегда была очень благородной в своих мыслях и чувствах, в отличие от меня. Эти восемьсот тысяч пиастров — как же я в них нуждалась, настолько, что меня не смутило весьма сомнительное предложение Эдварда. При воспоминании о нем тяжело вздыхаю, и Джи сразу улавливает мое состояние.

— Что с тобой, Киара? На тебе лица нет. Не переживай насчет Джона, уверяю тебя, он не женится на тебе.

— Джи, ты должна кое-что знать, — вздыхаю и долго смотрю вдаль на верхушки темно-зеленых деревьев на фоне холмов. Я медлю. Как говорить о таком? — Я выхожу замуж