«Это нечестно», – ругался про себя Дэвид, покидая пентхаус и набирая код. Он ведь старался защитить друга. Нечестно, что все так сложно и что любовь Джулиана тратится на недостойное ничтожество, а не на него. Лифт отвез его вниз, спустив с высот города на улицу.

Он уселся в свой мощный красный «Ауди Кваттро» – Джулиан хорошо платил ему – и в мрачном настроении направился в дом родителей в Колме. В город, украшенный кладбищами. Город, где мертвых больше, чем живых. Дэвид вздрогнул, проезжая мимо рядов могильных камней, представляя там свой: неухоженный и лишенный цветов. Это старательно напоминало ему о том, что Натали – меньшая из его проблем.

На следующий день Дэвид отправился в «United One Bank» и попросил о встрече с Грейс Чой. Она тепло улыбнулась ему, готовя конверт.

– Значит, приюту бездомных повезло на Рождество?

Дэвид моргнул.

– Что? О, да. Очень.

Женщина передала ему форму о снятии наличных и ручку.

– Спасибо за вашу щедрость.

От ее улыбки у него заболели зубы.

– А теперь, я надеюсь, им повезет и в Новый год, – сказал он.

– Уверена, так и будет, – вежливо произнесла Грейс Чой, позади которой стоял охранник. Она отсчитала две пачки купюр по сто долларов, которые Дэвид убрал в конверт цвета манилы, а потом в чемодан. – Вы делаете хорошее дело, – крикнула она вслед, когда Дэвид отправился к выходу.

Он распахнул стеклянную дверь.

– Знаю.

* * *

Клубу рано было открываться. Еще не наступил даже полдень, и острые лучи холодного декабрьского солнца пронзали глаза Дэвида, пока тот ехал вдоль Мишен-стрит. Он узнал белый пикап Клиффа на небольшой парковке для служащих клуба «Орбита», и сердце глухо застучало в груди. Когда Дэвид остановился рядом с пикапом, под шинами захрустело стекло. «Если позже достану гвоздь из одного из колес «Ауди», – подумал он, – то буду очень зол».

Сзади «Орбита» походила не столько на ночной клуб, сколько на обветшалый одноэтажный сервис, который продает обшивку или ремонтирует автомобили. С парковки открывался вид на грязные белые стены, изрисованные непонятными граффити. Рядом с разбитым и заколоченным досками окном находился черный вход, сейчас запертый на замок. Дэвид аккуратно постучал и расправил плечи. Он и без того унижается, выполняя их требования, это по его лицу им точно не нужно.

Дверь открыл сам Клифф Тейт. Его братец, Гарретт, уродливое блондинистое чудовище, еще не явился. Клифф был более толстой и потрепанной версией Гарретта, а также владельцем и барменом клуба. Именно этому ужасному человеку Дэвид случайно сдал тайну Джулиана. «Если бы вернуть тот день…»

Клифф заморгал от яркого солнечного света.

– Что? А, это ты. – Он вытянул руку так, словно ему было все равно, отчего Дэвид тут же вскинулся.

Он передал Клиффу конверт.

– Оплата за январь, – холодно произнес Дэвид, словно это он собирал деньги.

Заглянув в конверт, Клифф большим пальцем перебрал купюры.

– Увидимся в следующем месяце, – кивнул он и начал закрывать дверь.

– Клифф, подожди.

Мужчина задержался у двери, не пытаясь скрыть раздражение.

– Да?

Дэвид сглотнул.

– Сколько еще? Прошло уже восемь месяцев, я не могу продолжать это…

Клифф тяжело вздохнул.

– Каждый месяц, Дэвид. Каждый месяц ты поешь мне одну и ту же песню и танцуешь, рассказывая, что не можешь так продолжать, и каждый месяц продолжаешь. Так что хватит болтать. Ты будешь делать это столько, сколько я скажу. Если хочешь, чтобы твой парень сохранил анонимность – и мозги – в целости и сохранности, это все, что тебе нужно делать. Так-то. Все понял? Ладно, тогда пока.

Дверь закрылась, и послышались щелчки и лязг как минимум трех замков. Когда язва снова дала о себе знать, Дэвид втянул живот.

– Это нечестно. Совсем нечестно.

Усевшись в авто, он резко нажал на газ, отчего шины разбросали гравий и стекло, словно радующий душу град.

– Так им и надо, – пробормотал он.

Добравшись до своей квартиры в Бернал Хайтс, Дэвид обнаружил, что одно переднее колесо спущено.

В середине января друзья встретились втроем в любимом баре Либерти в Мишен и попивали маргариту под бдительным взором Кармен Миранды и Джеймса Дина. В темном помещении играла кубинская музыка, а из-за спины доносился стук бильярдных шаров. Либерти и Маршалл спорили и сплетничали, как обычно, словно уже забыли про Джулиана. Натали решила, что так лучше.

– Я собираюсь напиться, – объявила она.

– Поддерживаю. – Либерти облокотилась о барную стойку и позвала бармена, который знал ее по имени.

Маршалл вскинул брови, глядя на Натали.

– Ты в порядке?

– Я пережила праздники.

Он внимательно посмотрел на подругу.

– Как скажешь.

Либерти добыла им еще по коктейлю, но, вместо того чтобы сдержать обещание и напиться, Натали медленно цедила маргариту и слушала добродушные споры друзей.

– Когда успел наступить Новый год? – посетовал Маршалл. – Пришел и ушел. Как одно мгновение.

– Ага, это ужасно, – вздохнула Либерти.

– Я застрял на нелепой вечеринке в Ньюарке, штат Нью-Джерси. – Маршалл подчеркивал свои слова взмахом бокала с коктейлем. – Боже правый, тот парень, бывший актер из «Ренты», поцеловал меня в полночь. Я сказал: «Дорогой, одно то, что мы оба геи в Ньюарке, не значит, что нам нужно о чем-то заявлять».

Либерти поморщилась.

– И ты ему врезал?

– О нет, мы целовались словно безумные, – сообщил Маршалл. – Не забывай, я же, боже мой, был в Ньюарке.

– А как насчет тебя, Либ? – поинтересовалась Натали. – Целовала кого-то?

– Если я целуюсь, то не рассказываю потом, и не важно, Новый год это или нет.

– Значит, не целовалась, – едко заметил Маршалл.

– Заткнись.

Натали крутила свою соломинку, пока не поняла, что друзья замолчали и таращатся на нее.

– Что?

– Рассказывай, подруга, – потребовала Либерти. – Что там за маниакальная депрессия?

– Что… что ты имеешь в виду?

– До этого утра ты не отвечала на мои звонки, письма и сообщения на Facebook…

– Меня нет на Facebook.

– Редкий вид человека, на грани вымирания, – прокомментировал Маршалл.

– Да без разницы, – фыркнула Либерти. – Дело в том, что вытащить тебя сюда было мини-чудом, а ты берешь и молчишь. Одно дело быть подавленной – мой ПМС убил бы женщину послабее, но у тебя явно другое. Что случилось?