Было заметно, что пока его отчитывали, Горелов не знал куда себя деть. Когда он смог поднять глаза, то покачал головой – это был молчаливый ответ на заданный Барсом вопрос.

– А у вас, Кира?

Я как-то сразу и не поняла, что он обращается уже ко мне. От этого безэмоционального официального тона меня морально вывернуло.

– Вопросы есть, – я встряхнула головой, словно этим движением попыталась привести в голове все мысли в порядок. – Я ограничена в сроках?

– Да. Соглашение о намерениях будет подписано уже на следующей неделе. О самой сделке официально будет объявлено через месяц, когда руководство «Balfour Beatty» выполнит кое-какие условия и внесет изменения в реестр акционеров. Главное, до этого времени избежать риска утечки информации.

– Это все? – еще раз повторяю я, как и в самом начале нашей приватной беседы.

– Нужно поставить еще пару подписей, – ответил мне. – Вы можете идти, – Горелову.

Когда тот уходит, Барс лениво встает, подходит ко мне, слегка наклоняется, пока я открываю вновь протянутый мне документ. Останавливается очень близко, как мне кажется, погранично близко. Задевает меня рукой. Случайно? Я вздрагиваю, но он делает вид, что не замечает. Другой рукой он опирается на спинку моего стула, по ощущениям едва касаясь спины. От этого у меня по коже ползут мурашки, вызванные лихорадочной работой мысли:

«Месяц! Мне нужно продержаться всего месяц!»

Москва со своим бешеным рабочим ритмом часто требует 24-часовой отдачи. Самый пик активности в городе приходится на вечерние часы: деловые встречи, совещания, составление планов на следующий день, рабочие поездки; шумит транспорт, замерли в пробках тысячи автомобилей – город, с его паутиной улиц, площадей и мостов, гудит, словно огромный растревоженный муравейник.

Невзирая на поздний час, я все еще была на работе…

Стоя в просторной мастерской у панорамного окна на семьдесят третьем этаже, занимаемом отделом архитектуры, я рассеянно наблюдала за оживленным движением уставшей столицы. Вспоминала, как выходя утром из дома, столкнулась с детьми, бегающими рядом с элитной школой напротив. Нараспашку, без шапок. Для них не существовало ни холода, ни промозглой осени. Вернее, существовало, но имело совершенно другое значение. Не «сырость» и «можно заболеть», а «сказочный туман» и «весело» …

«Почему с возрастом все меняет свой смысл? Его меняет накопленный опыт?»

Всю прошедшую неделю я вела себя с предельной осмотрительностью, всячески избегая любых задушевных разговоров и тем более вспыхивавших временами споров, стараясь оставаться невидимой в коллективе, давая каждому из сотрудников свою взвешенную оценку.

За эти несколько дней размышлений скептическое и нерешительное «получится ли?» превратилось в боевое «смогу ли я?».

Ну в конце концов, соглашаясь на эту авантюру, я же понимала, что это будет непросто!

Сказала себе «да» – и понеслось: я пропадала на работе, допоздна читая личные дела, перепроверяя, курируя работу службы безопасности. Предложив им внедрить новую систему, позволяющую контролировать все перемещения данных: электронную переписку, копирование файлов на жесткие диски или сменные носители; я профессиональным взглядом определила зоны риска и потенциальные «дыры», тем самым минимизировав шанс случайной утечки информации.

Горелов все это время смотрел на меня с теперь так бесившей пренебрежительной снисходительностью. Он всегда умел появляться неожиданно и так же неожиданно исчезать, стараясь всегда держать меня в поле зрения. Сейчас, когда передо мной была поставлена почти неразрешимая задача, он вел себя предельно настороженно, стремясь все время контролировать обстановку, и я прекрасно понимала причины его беспокойства. Он не доверял мне.

Неохваченным оставался только так необходимый постоянный мониторинг печатных документов, благодаря которым чаще всего важная информация и покидает стены компании, но объять все было совершенно невозможно. Оставалось только положиться на своё профессиональное чутьё, патологическое внимание к мелочам или на невероятно удачное стечение необычайных обстоятельств. Надо сказать, что именно последнее пришлось бы как нельзя кстати.

Я снова задумчиво посмотрела вниз на вечернюю улицу: то тут то там загорались разноцветными огнями яркие неоновые вывески, в окно монотонно барабанил мелкий осенний дождь, плотные струи воды текли по стеклу, и почти поглотили реальность, размыв очертания города…

Счастье – в такую погоду остаться бы дома, заварить душистого травяного чаю, забраться с ногами на удобный диван, завернуться в тёплый плед, насладиться тем самым неописуемым чувством, когда держишь своего ребёнка на руках, а он смотрит тебе в глаза… И единственная мелкая неприятность, которая может случиться в этот вымышленный выходной день, – это случайно разбитая любимая кружка…

Если взять эту картинку за максимальную оценку счастья по десятибалльной шкале, в данный момент я находилась на отметке минус десять. Потому что вместо мягкого, уютного ковра под ногами был жесткий серый офисный ковролин, вместо обволакивающего аромата чая – мастерская, пропахшая тушью и акварельными красками, вместо торшера с теплым рассеянным светом – суровый, как грозовая туча, взгляд Марины – первого заместителя моего непосредственного начальника Зенкова.

Если здесь в кабинете и было счастье, то оно проявлялось исключительно в вымученных улыбках уставших коллег, которые, как и я, с нетерпением ждали окончания тяжелой рабочей недели.

Единственное, что роднило сегодняшний пятничный разнос в проектной мастерской со счастьем дома, так это визгливый голос Марины, который с успехом заменял гудящий чайник на плите…

– С чего вы это взяли? – отбивалась от словесных нападок Марина.

– Да с того, что вы и ваше подразделение всерьез обсуждаете проект расширения уже построенного гостиничного комплекса «Marriott»!– продолжала отстаивать свое мнение техник-архитектор среднего звена Наталья Михайловна. – Вы хотите пристроить к нему какие-то купол. Купол над рестораном! Да это не просто худшая идея из тех, что я когда-либо слышала, это же…

– Если вас так беспокоит судьба гостиниц «Marriott», – вклинилась в оживленный диспут младший специалист – совсем молодая Олечка Орлова, – то я уже предлагала вам, ваш отдел тоже может представить свой проект модернизации и реконструкции.

– Переделывать оригинальный проект – дело неблагодарное! – твёрдо стояла на своём покрасневшая от обсуждения неисчерпаемой темы Наталья Михайловна. – Нет, спасибо. Это все равно, что заниматься бесполезной работой. Вряд ли правление разрешит вам его продать.

– Не судите обо всех по досадной неудаче Нормана Фостера*, – вклинился в их горячий спор главный архитектор Олег Владимирович Зенков. – Хотя, в чем-то я с вами, Наталья Михайловна, буду согласен. Многие из членов правления вовсе не в восторге от идеи пристройки купола.