Свое собственное имя.

Сгустившиеся тучи затянули ночное небо, скрыв луну и звезды. У линии горизонта блеснула молния, и через секунду послышался отдаленный раскат грома. Направляясь к бунгало, Кэл был рад, что Гарри решил закончить посиделки в баре пораньше, иначе бы ему пришлось возвращаться под ливнем.

Он неспешно шел по мощеной дорожке к дому, вдыхая свежий воздух. Сегодня выдался прекрасный день, главным событием которого была конечно же встреча с редким черным носорогом. Когда Мэган схватила его за рукав в страхе, по его телу будто прошелся электрический заряд, и в этот момент единственной мыслью Кэла было то, что он должен ее защитить.

Неужели он начал влюбляться в нее? Но это было бы просто верхом безрассудства. Мэган была эмоционально нестабильна. И даже если она действительно не причастна к похищению денег, их общее прошлое не сулило радужных перспектив в плане серьезных отношений.

Но все было не так просто. Его привлекала не только ее красота, но и ее смелость, доброта и стойкость духа. Каждую ночь, лежа в кровати в паре дюймов от нее, Кэл сгорал от желания. Он еле сдерживался, чтобы не сорвать с нее тонкое покрывало и не проникнуть в ее лоно, которое он жаждал, как утопающий жаждет глотка воздуха.

Дойдя до крыльца бунгало, Кэл заметил свет лампы, пробивающийся сквозь задернутые шторы. Неужели она все еще не спит, зачитавшись книгой, которую взяла в библиотеке? Это была их последняя ночь в бунгало, и, возможно, сейчас представляется последний шанс вывести ее на предельно откровенный разговор.

Открыв дверь, Кэл увидел Мэган сидящей на диване. Она была укутана в плед. Сжав кулаки на коленях, она казалась неподвижной. По застывшему выражению ее лица Кэл понял, что случилось что-то плохое.

– Мэган… – прохрипел он.

Ее яростный взгляд заставил его замолчать.

– Давно ты знаешь? – спросила она, еле выговаривая слова.

– Нет. Несколько дней, – выдавил из себя он. – Я представляю, что ты сейчас думаешь, но я хотел помочь тебе.

– Помочь мне? – громко воскликнула женщина. – Это конфиденциальная информация. Ты не имел права!

– Ты ошибаешься. Как глава фонда, я имею доступ ко всей информации о волонтерах.

Ее глаза метали гром и молнии. Кэл старался говорить с ней хладнокровно, надеясь, что это успокоит ее.

– Но почему ты мне не сказал? Как долго ты планировал скрывать от меня, что меня… изнасиловали? – задыхаясь от переполняющих ее эмоций, произнесла женщина.

Кэлу хотелось обнять ее и утешить. Но он знал, что сейчас его поддержка лишь еще больше ее разозлит.

– Ты читала отчет. Доктор считал, что ты еще не готова узнать это без предварительной психологической помощи, – ответил он.

– Доктор ошибался! – сказала она, вскочив с дивана. – И ты ошибаешься! Я не ребенок! Я должна была знать! Как я могла оправиться от этого, если даже не понимала, что со мной произошло?

– Прости, но я доверился решению доктора. Я не нашел причин поступить иначе. – Кэл сам был поражен, насколько отчужденно звучат его слова.

«Господи, она, наверное, думает, что я бессердечный негодяй», – пронеслось у него в голове.

– Ты должен был мне сказать. Это был бы правильный поступок с твоей стороны. Но вместо этого ты продолжал держать меня в неведении. Когда мы вместе принимали душ… Ты уже знал тогда?

– Конечно нет. Если бы я тогда знал правду, я бы не позволил себе так далеко зайти, – сказал он, сделав шаг к ней. – Присядь, и давай поговорим, Мэган.

– С какой стати? Ты действовал за моей спиной. Ты скрыл от меня секрет. Ужасный секрет… – измученным голосом ответила она.

Мэган ринулась к нему и начала отчаянно бить кулаками в его грудь. Кэл стоял неподвижно, словно статуя, позволяя ей наносить ему эти безобидные удары. Он заслужил их. У него и в мыслях не было причинить ей боль, но именно это он и сделал.

Когда Мэган выбилась из сил, ее охватила сильная дрожь. Она спрятала лицо в ладонях, и из ее груди вырывались глухие рыдания. Кэл не знал, что сказать и как ее успокоить, поэтому он наконец решился просто крепко обнять ее.

На улице разразился шторм. Оглушающие раскаты грома сопровождали вспышки молний, исполосовавших небо. Ливень неумолимо барабанил по крыше. Такую же бурю Мэган ощущала и в душе.

Она была настолько обессилена, что не могла оттолкнуть Кэла. Она все еще злилась на него, но ей было необходимо почувствовать его надежность и силу. Пока Мэган ждала его возвращения из бара, пыталась воспроизвести детали той роковой ночи в Дарфуре. Она отчетливо помнила, что произошло тогда с Сайдой, но воспоминания о том, что было с ней, казалось, полностью стерлись.

Была ли она в сознании в тот момент или ее мозг просто стер все, что случилось, из памяти? А как же физические признаки нападения? Она предполагала, что благодаря экстренному вмешательству врачей телесные повреждения зажили после четырех дней, проведенных в состоянии ступора. Если бы только душевные раны можно было излечить с такой же легкостью!

Ей пришлось признать, что факт изнасилования реален. Медицинское свидетельство и ее эмоциональное состояние подтверждали это. Но все еще требовалось время, чтобы по-настоящему это осознать. Мэган казалось, что она медленно падает в мрачную бездну и ей совершенно не за что зацепиться. Кэл – единственный человек, который помогал ей смотреть вперед…

– Все в порядке, Мэган, – шептал он ей на ухо. – С тобой все будет хорошо, девочка. Ты в безопасности.

«Лжец», – подумала она. Возможно, ей уже никогда не удастся восстановиться. Но она была благодарна за его понимание и силу. Мэган уткнулась лицом в его грудь. Его рубашка была мокрой от ее слез, впервые после той ужасной ночи Мэган плакала.

– Поплачь, – тихо сказал Кэл. – Не надо быть сильной все время. Дай волю чувствам. Я здесь, я рядом.

Она еще крепче прижалась к нему, понимая, что он не хотел причинить ей боль. Кэл действительно старался помочь. И сейчас, кроме него, у нее не было абсолютно никого.

У Мэган подкашивались колени, и, словно чувствуя это, Кэл подхватил ее на руки и отнес на кровать. Он бережно ее укрыл покрывалом, как будто она была маленьким напуганным ребенком.

– Мне уйти? – спросил он.

– Нет. Я хочу, чтобы ты остался.

Мэган услышала звук падающих на пол ботинок. Кэл лег рядом с ней, и несколько минут они лежали молча, слушая неистовство ливня за окном.

– Я ничего не помню, – вдруг сказала она. – Я не сомневаюсь в том, что это действительно произошло, но я совершенно ничего не помню.

– Возможно, это к лучшему, – предположил Кэл.

– В Дарфуре, в лагере, я видела столько девушек и женщин, изнасилованных джаджавидами. Для этих головорезов это был способ опозорить их, обесчестить семьи. Тогда у меня в голове не укладывалось, как их жертвы оправлялись после подобного ужаса. Но у них это как-то получалось. Они преодолевали себя и двигались дальше, потому что не было другого выхода. Они очень отважные и смелые. Я тоже должна это сделать. Мне надо жить дальше, и теперь, когда я знаю правду, я справлюсь с этим, – уверенным тоном сказала Мэган.