– Так дело не пойдет. Вы-то мне своих сокровенных данных не выдали.

– Правда? А мои произведения, их недостаточно? – продолжил отбиваться мужчина. Но тут как раз на горизонте возникла его племянница с подносом.

Пока она расставляла разноцветные мисочки, я еще раз пробежалась по меню. Ира мягко улыбнулась мне, готовая записывать. Отчеканила ей несколько названий, запнувшись только на десерте. В последнее мгновение изменила классическому медовику с интригующим, но опасным «Повелителем ягод», добавила в заказ беспроигрышный кофе и, наконец, смогла полностью сосредоточить свое внимание на собеседнике.

Роману подали большую кружку пива, такого темного, что оно больше походило на кока-колу, пару копченых ребер и легкий салат. В меню он значился, как «Радужный витраж», но в тарелке художника преобладали зеленый и красный цвета. Несколько листочков фиолетового салата едва их разбавляли. Чего-то явно не хватало.

– Почему вы едите только красные перцы? – Если уж он собрался копаться в чужом нательном белье, то пусть хоть удовлетворит мое любопытство.

– И красные томаты. Считайте это моим личным бзиком. Как вот эти очки. Я без них не выхожу из дома. Хотите, примерьте.

Раз позволяют, грех не воспользоваться. Мир резко изменился. Почти не потемнел, но из него пропала половина видимого спектра. Искусственный огонь в очаге превратился в ведьмовское зеленоватое пламя, да и все остальные предметы вдруг посинели.

– Хотите вогнать себя в депрессию? – не поняла я задумки. – Обычно говорят про розовые очки, которые нас обманывают. А вы почему-то избрали такую унылую гамму.

– Не люблю розовый, – ответил Роман. – Вот и все. К тому же в них светофильтры, отсекающие ультрафиолет. А глаза для художника так же важны, как здоровая печень и желудок. Потому что приходится много работать, так что забываешь поесть вовремя, и присутствовать на разных мероприятиях, где невозможно не употреблять спиртное. Я слукавил, говоря, что очки – мой бзик. Нет, они жизненно необходимы для меня. Фильмы, не забыли?

– Только не комедии. Никакие.

– Почему?

– Хороших мало, а просто человеческой глупости – достаточно и в повседневной жизни. По той же причине не люблю драмы. В основном это пустое выжимание слез из зрителя. Кто-то либо умрет, либо расстанется, либо покончит с собой. Не важно. Исход ясен до того, как увидел начало.

– Тогда что же вы смотрите?

– Фантастику. Особенно забавно смотреть фильмы шестидесятых-семидесятых годов про будущее. А потом сравнивать, что сбылось, а что до сих пор не разработали. Вроде летающего скейта из «Назад в будущее». Понимаешь, чего хотели люди, жившие в то время, о чем мечтали, опасались. Еще люблю музыкальные фильмы. Любые. Хорошая музыка может спасти даже самый банальный сюжет.

Теперь настало время моего заказа. Ирина с заговорческим видом подмигнула, пришлось улыбнуться ей в ответ. Терпеть не могу, когда мне навязываются в друзья-приятели, да еще таким пошлым способом.

– Меняю ребрышко на один шашлычок, – ни с того, ни сего предложил Роман. – вы так аппетитно жуете, что и мне захотелось попробовать.

– А разве вы тут не постоянный гость?

– Постоянный. Раз в месяц захожу точно. И ничего, кроме ребрышек и этого салата не заказывал ни разу. Самый большой мой страх – новизны. Да-да, я один из тех проклятых, которые не могут спать в чужой постели, возят с собой свою зубную щетку и пьют десятилетиями из одной кружки.

– Надеюсь, вы хотя бы ее периодически моете? – ввернула я.

– Иногда даже этого не делаю. Просто доливаю чая или кофе. Главное, не перепутать, что там плескалось до того. Единственное, что я с удовольствием меняю, так это марки красок и прочего инвентаря. И то, у меня есть одна кисточка, купленная еще в школе. Ей я делаю самую тонкую прорисовку. Но тут другое: такой же кисточки в магазине просто не найти. У современных кистей ворс очень быстро начинает торчать в разные стороны или, вовсе, выпадает.

– Я, наверное, не такая раба привычки, но спать тоже предпочитаю в своей постели. А шашлычком и так поделюсь, мне одной много будет.

– Вы очень щедры, – без тени юмора отозвался Роман и замолк.

– Прикроватная тумбочка, – вспомнила я. – У меня на ней много всякого…

Воин

Символ правой руки. Имеет несколько родственных значений: «рыцарь», «верный своему долгу», «сражающийся за свои убеждения», и в зависимости от цвета трактоваться может по-разному. При движении от красного к синему ослабевает понятие «битвы» и усиливается понятие «принципа». Таким образом, знак, написанный оранжевым можно перевести как «самурай», а небесно-голубым – «следующий кодексу».

Они выбрались из полуподвальчика, словно из уютной материнской утробы, прямо в промозглый сырой вечер. Вика не засекла, сколько они в нем просидели. После нескольких безуспешных попыток Роману все-таки удалось ее разговорить, и с того момента время потекло для обоих самым непредсказуемым образом. Если женщина не ощущала безумного бега часов, смутно отмеряя его сменой музыкальных произведений, звучащих из-под притолоки (где-то пятнадцать-шестнадцать), то для художника каждая секунда отдавалась звоном разбитого хрусталя.

Он то и дело поддакивал, сыпал шутками, делал все, чтобы Виктория продолжала говорить. Любое ее слово, даже самое случайное, мужчина прочно сохранял в памяти. Иначе нельзя. Иначе не получится. Сколько раз он обещал себе больше не вмешиваться? С того самого момента, как увидел сестру, растерянно стоящую на путях, каждая такая встреча приносила Роману одни разочарования. И ей – этой хрупкой не поклоннице, не фанатке, с короткой стрижкой и самую малость косящими глазами – он ничем помочь не сможет. И все равно художник продолжал спрашивать, а Вика – отвечать.

Зонта не было ни у него, ни у нее. Роман хотел предложить Виктории свой пиджак, но вовремя одернул себя. Не похожа она на любительницу дешевых подкатов. К тому же, как такового дождя не было, лишь мелкая морось. Самым оптимальным вариантом было вызвать ей такси, и на том расстаться. А потом сесть в следующее, доехать до самого дома и проспать не менее двенадцати часов к ряду.

– Я на остановку, – не дала и рта раскрыть мужчине Вика.

– В это время автобусы переполнены, – предупредил тот.

Будто она сама этого не знала. Уж что-что, а такое явление как городской час-пик было Виктории отлично известно. Два дня через один – график, мало устраивающий женщину, как и дальнее расстояние до работы. Но только такое расписание она пока могла себе позволить с ее неоконченным средним образованием.

– Ничего. Я привыкла.

– Зато я не привык, что от меня уезжают в зачуханном автобусе, – насупился Роман. – В конце концов, вы и так оплатили ужин.