На этом безмятежность утра закончилась. Её тело и голову сжали сотни невидимых рук и давили, давили изо всех сил, лишая воли к сопротивлению. Боль была невероятная, но кричать о ней не получалось – воздух словно перекрыли. Мысли полетели в разные стороны, а всё вокруг стремительно росло.

Наконец обожжённое болью тело начало остывать, разгибаться, вернулось дыхание. Прежде чем Лара это поняла, она уменьшилась раз в десять и запуталась в простыне. Выбиралась с трудом: вместо рук у неё появились неловкие фаланги с длинными крючьями, которые она в отчаянии выпускала, а втянуть обратно уже не могла – крючья цеплялись за ткань и держали её, будто в силках.

– Ты что со мной сделал?! – зарычала Лара.

Когти левой руки пришлось отдирать вместе с простынёй, оставляя дыры, а когти правой она всё же сумела втянуть. Было противно и жутко видеть у себя вместо пальцев эти острые загнутые крючья, что выдвигались и задвигались, как дверной засов.

«Я больше не человек».

Наконец она разделалась с простынёй и упала на пол. Ушиблась. Взвыла. Подняться не смогла. Что-то мешало, тянуло к полу неодолимой силой. Оставалось ползти на четвереньках, и даже не ползти, а нестись вскачь – так оказалось быстрее. Как это выходило, Лара не знала. Одно поняла – коленей у неё больше нет, а руки стали чуть короче ног.

Она бросилась в приоткрытую дверь, потом скорее вниз. Лестница была такой крутой – не то, что раньше. По лестнице летела кубарем. Думала, что погибнет, но удачно приземлилась на руки, и страшные крючья вылезли наружу, смягчив падение.

«Что же я теперь такое? Кто?!»

Лара помчалась в бальный зал, но когти так скользили по паркету, что её заносило в стороны.

«Где я? Где я?»

Пытаясь разглядеть свой новый облик, она бегала по залу, стены которого украсила зеркалами от пола до потолка. В зеркалах в это время металось белое размытое пятно. Лара остановилась и с ужасом напрягла зрение.

«Я стала кошкой».

– Кс-кс.

Словно во сне.

– Кс-кс!

«Может, это кошмар?»

– Кс-кс! Лара, ты где?

«Он уже близко. Бежать!»

Белая кошка в зеркале ринулась в сторону кухни. Лара больше не могла и не хотела смотреть на себя в таком виде.

– Кс-кс…

Она вздрогнула и ускорила бег. Всё вокруг казалось бледным, потускневшим, словно вытертым. Зато мир стал шире – угол обзора увеличился, а боковое зрение сделалось чётче.

Прибежав в кухню, Лара запрокинула голову – над ней, как горы, возвышались шкаф, буфет и стол. Их громадность подавляла, заставляя чувствовать себя ещё меньше и ничтожнее.

«Спрятаться под ними будет слишком просто».

– Кс-кс… – приближался ненавистный голос.

В следующий миг Лара запрыгнула в старую печь, что осталась от прежней обстановки.

«Здесь ты меня точно не найдёшь! – Она легла на живот в самом дальнем углу и даже дышать старалась пореже. – Хоть бы никому не пришло в голову затапливать печь. Козетта готовить не умеет, котяре незачем. Только бы дотерпеть до вечера, когда все лягут спать, а там я что-нибудь придумаю…»

– Мама, я есть хочу! – раздалось так оглушительно, что Лару едва не подбросило.

– Ничего не знаю. Мы тут не хозяева, – протрубил басовитый голос. – И правда, где эту девку носит? Обещала мне платье красивое. Пустомеля, что и говорить.

– Как спалось, Козетта? – Лара снова дёрнулась.

«Андреас!»

– Получше, чем в сарае, – призналась бывшая коза. – Ты Лару не видал?

– Сам её ищу.

– Хоть бы завтрак наколдовала перед тем, как пропадать. Такая лентяйка…

– Когда мы будем есть? – опять заныл Снежок.

– Почём я знаю? – огрызнулась Козетта. – Хватит под ногами путаться. Иди во двор погуляй, только чтобы я тебя через окно видала.

Частый топот начал удаляться, чтобы исчезнуть со скрипом двери.

– Ну и как тебе в человечьей шкуре? – спросил Андреас у бывшей козы.

– Пока не знаю. Однажды девка уже делала меня человеком – поговорить хотела.

– О да, это она любит. Превратить в человека, просто чтобы поговорить. А ещё заставить одеться, чтобы взор свой девичий не смущать.

– Тогда я стояла на камне, а вчера-то шагать пришлось. Честно сказать, хожу я пока без удобства. Равновесия на двух ногах я не чувствую – хочется опереться на передние ноги, да мешают задние. Но за то, что теперь никто не тянет меня по утрам за вымя, я всё простить готовая!

– Ничего, привыкнешь. Мне, например, человеком очень нравится быть. В человечьем мире другим путём свободу не обрести.

– Андреас, ты лучше расскажи, от чего старуха померла? Чтобы мне было чем тешиться, когда хандра нападёт.

Лара навострила уши.

– Скажем так, причиной её смерти стало… неразумное обращение с огнём, – насмешливо ответил бывший кот.

– А поподробнее?

– Ведьма хотела принести меня в жертву, но я не дался и сделал жертвой её.

– Ах ты мой хороший котик! – воскликнула Козетта с такой интонацией, что даже её грубый голос показался нежным.

– Правда, Лара немного расстроилась.

– Мало ли, что эта разгильдяйка себе думает. Главное, что нам хорошо.

«Пригрела на груди змеюку, – с горечью осознала Лара. – Двух змеюк!»

– Снежок! Ты глянь, что делает. Ромашку жрёт! Ох, дурачина, дурачьё…

Враг засмеялся, а Козетта, судя по слоновьему топоту, понеслась во двор. Когда шум в кухне смолк, Лара услышала тихий голос Андреаса:

– Ты ведь где-то рядом?

Она содрогнулась. Но быстро овладела собой и задержала дыхание. Вскоре раздались удаляющиеся шаги.

Прошло несколько часов.

«А почему я, собственно, прячусь?! Это мой дом, я его построила! Ну, допустим, наколдовала. Я здесь хозяйка. Почему я должна терпеть такое отношение?»

Но одна мысль о том, каким унижением станет для неё встреча с Андреасом, укрощала всякий праведный гнев.

«Может быть, он передумает и вернёт мне моё тело? Что, если он пошутил? Как он мог так жестоко со мной поступить? Мы же с ним… – Лара задумалась. – Вот именно – как он мог? Он ведь не человек! Как он мог читать и колдовать по моей книге?»

Она выглянула из печи и пошевелила носом – он был теперь таким чувствительным, что запахи сбивали с ног. Ни Андреасом, ни Козеттой не пахло.

«Я так больше не могу!» – сказала себе Лара и спрыгнула на пол.

Крючья послушно выдвинулись из фаланг, ровно настолько, чтобы смягчить её приземление. Лара бросила на них брезгливый взгляд и чуть не завопила – лапы были серыми.