Здание, именуемое Брэдбери, можно было бы назвать запылившимся украшением центра города. Построенное более ста лет назад, оно сохранило свою красоту и по-прежнему выделялось на фоне башен из стекла и мрамора, окруживших его подобно грубым великанам, стерегущим прекрасного ребенка. Его тонкие, даже вычурные линии и кафельные плиты выдержали предательство людей и природы. Оно пережило землетрясения и беспорядки периоды забвения и запустения и выстояло вопреки самому городу, часто забывавшему охранять и беречь свою слабую культуру и непрочные корни. Босх считал, что во всем Лос-Анджелесе нет строения более прекрасного, несмотря на те причины, по которым провел в нем немало лет.

Помимо офисов нескольких адвокатов, среди которых был и Говард Элайас, на пяти этажах Брэдбери разместились и государственные учреждения. Три больших помещения занимал отдел внутренних расследований департамента полиции Лос-Анджелеса. Помещения использовались для проведения слушаний Комиссии по правам — дисциплинарного трибунала, перед которым представали обвиненные в должностных преступлениях офицеры полиции. Причиной такого решения стал поток жалоб, резко возросший в девяностые годы. Теперь слушания проводились каждый день, иногда по два и даже три в одно и то же время в разных залах. В Паркер-центре места для такого рода разбирательств просто не хватало.

На взгляд Босха, присутствие ОВР было единственным дефектом этого прекрасного здания. Сам он дважды являлся на слушания Комиссии по правам, давал показания, выслушивал свидетелей и следователя ОВР — однажды им оказался Частин, — а потом расхаживал под громадным стеклянным куполом атриума, пока три члена комиссии решали его судьбу. Оба раза его признавали невиновным, но посещения не прошли бесследно: детектив успел полюбить Брэдбери с его полами, выложенными мексиканской плиткой, искусно выполненными решетками и перильцами из кованого железа и пневматической почтой. Однажды, выкроив свободное время, он даже сходил в библиотеку, чтобы узнать историю этого здания, и открыл для себя одну из самых интригующих загадок Лос-Анджелеса. Оказалось, что спроектировал Брэдбери простой чертежник, получавший за свой труд пять долларов в неделю. Джордж Уаймен не имел ни диплома архитектора, ни каких-либо достижений в данной сфере, но в 1892 году именно его проект воплотился в реальность, в сооружение, не только простоявшее более сотни лет, но и вызвавшее восхищение всех последующих поколений архитекторов. Ореол загадочности и даже мистики усиливал тот факт, что впоследствии Уаймен так и не создал ничего более или менее значительного ни в Лос-Анджелесе, ни где-либо еще.

Такие загадки были во вкусе Босха. В идее о том, что человек способен оставить свой след, сделав, образно говоря, один-единственный выстрел, он находил некое пленительное очарование. Вглядываясь в прошлое, Босх идентифицировал себя с Джорджем Уайменом. Он верил в силу одной попытки, одного выстрела. Сам Босх не знал, сделал он этот выстрел или нет, — такого рода вещи становятся доступными пониманию только на закате жизни, когда, подводя итоги, человек оглядывается на весь пройденный путь. Но иногда его посещало чувство, что главное еще впереди, что тот самый шанс еще ждет, что он еще не сделал самый главный выстрел.

* * *

Пробки и светофоры задержали Райдер и Деллакроче, так что первыми до Брэдбери добрались Босх и Частин. Они уже подошли к тяжелым стеклянным дверям, когда из припаркованного в нарушение правил у тротуара красного спортивного автомобиля вышла Дженис Лэнгуайзер. На плече у нее висела кожаная сумочка на длинном ремешке, а в руке молодая женщина держала пластиковый стаканчик, через край которого свешивался ярлычок чайного пакетика.

— Кто это сказал, что встречаемся через час? — добродушно спросила она.

Босх посмотрел на часы — после их разговора прошло семьдесят минут.

— Вы же юрист — подайте на меня в суд, — с улыбкой ответил он.

Представив Частина, детектив более подробно рассказал Лэнгуайзер о ходе расследования. К тому времени, как он закончил, Райдер и Деллакроче поставили свои машины перед машиной Дженис.

Двери оказались закрыты, и Босх, воспользовавшись ключами Элайаса, со второй попытки открыл замок. Они вошли в атриум и невольно посмотрели вверх — такой силой обладала окружившая их красота. Через стеклянный купол уже проникал серо-фиолетовый свет раннего утра. Из невидимых динамиков доносились звуки классической музыки. В них было что-то неуловимо знакомое и печальное, но память не давала Босху подсказки.

— "Адажио" Барбера, — сказала Лэнгуайзер.

— Что? — все еще глядя вверх, спросил он.

— Я о музыке.

— А...

Над куполом, прочертив серый круг неба, промелькнул возвращающийся со смены полицейский вертолет. Словно очнувшись от чар, Босх опустил глаза. Навстречу им уже спешил одетый в форму охранник, молодой чернокожий мужчина с коротко подстриженными волосами и пронзительным взглядом.

— Чем могу помочь, ребята? У нас еще закрыто.

— Полиция. — Босх показал ему жетон. — У нас есть ордер на обыск кабинета номер 505.

Он кивнул Деллакроче, и тот снова достал из кармана пиджака постановление и предъявил документ охраннику.

— Это же кабинет мистера Элайаса, — удивленно произнес тот.

— Мы знаем, — сказал Деллакроче.

— Что происходит? С какой стати вы будете обыскивать его кабинет?

— Этого мы вам сейчас сказать не можем, — ответил Босх. — А вот задать пару вопросов должны. Когда начинается ваша смена? Были ли вы здесь, когда мистер Элайас уходил отсюда прошлым вечером?

— Да, я был здесь. Моя смена с шести до шести. Они уходили примерно в одиннадцать.

— Они?

— Да, он и еще пара парней. Я еще запер за ними дверь — они были последними. Так что на ночь здесь никого не осталось, кроме меня.

— Вы знаете тех двоих, которые ушли вместе с ним?

— Один из них — помощник мистера Элайаса, может быть, студент. Он помогает ему с делами.

— Его имя?

— Не спрашивал.

— Ладно, что можете сказать о другом? Кто он?

— Второго я тоже не знаю.

— Видели его раньше?

— Да, в последнее время они пару раз выходили вместе. И до этого я, кажется, видел, как он приходил сюда один.

— У него здесь офис?

— Не знаю.

— Может, он клиент мистера Элайаса?

— Откуда мне знать?

— Черный, белый?

— Черный.

— Как выглядит?

— Ну, я к нему не присматривался.

— Вы сказали, что видели его раньше. Какой он из себя?

— Да самый обычный парень...

Сам не зная почему, Босх почувствовал, как в нем нарастает раздражение. Охранник старался как мог, но в полицейской практике нередки случаи, когда свидетель не способен описать людей, которых видел достаточно хорошо. Босх взял у охранника ордер и вернул его Деллакроче, который, в свою очередь, откликнулся на просьбу Лэнгуайзер и протянул документ ей.