Успех и признание вызывали у меня неоднозначные чувства. Я разделяла недоверие Амира к первому и помнила предупреждения отца насчет второго. Но мне приходилось активно сталкиваться и с тем и с другим. Diwan на Замалеке приобретал все большую международную известность, и, помимо наших местных покупателей, к нам все чаще захаживали иностранные туристы. В Гелиополисе магазин был больше – и это было физическим подтверждением нашего успеха. Внезапно меня саму, как хозяйку Diwan, тоже начали считать успешной. И внимание к моей персоне, которое из-за этого возникло, немного угнетало меня. Возможно, проблема была в самих обозначениях: новые слова, названия и определения нисколько не отражали реальность. С одной стороны, я видела в этом констатацию моих заслуг: меня заметили, признали. Можно ли быть успешным, если никто тебя таковым не воспринимает? С другой стороны, меня ужасало то, что моя самая амбициозная мечта вырвалась из моей головы и попала во внешний мир. Я чувствовала себя чрезвычайно уязвимой, поскольку окружающие знали, о чем я думала, и это ощущение лишь усилилось с появлением нового магазина. Я не могла находиться в двух местах одновременно. Нужно было отпускать бразды правления. Я спросила совета у своей подруги Ясмин. Она велела мне перестать об этом думать: «Мысль все принижает. Мысль отвлекает. Пойми, что мысль – это всего лишь мысль. Ты всегда очень шумная. Прими тишину. Отпусти все старые истории, от которых тебе уже нет пользы. Клянусь, новые придут сами». Я тут же записала ее совет в свой список дел, и она одернула меня: «О черт возьми! Может быть, если ты перестанешь это делать, то начнешь жить нормально?»

Помню одну злополучную встречу с мужчиной, который хотел договориться об использовании франшизы Diwan, одним летним утром 2008 года. Утро было на редкость жарким. Самир припарковался очень далеко. Когда я добралась до нашего филиала в Гелиополисе, по мне было видно, что я ощутила на себе всю ярость каирского солнца: щеки у меня пылали, волосы были влажными. Я настойчива в своей пунктуальности и презираю тех, кто регулярно опаздывает. Я посмотрела на часы, убедилась, что пришла за несколько минут до назначенного времени, и остановилась у лестницы, ведущей к вилле. Затем решила пройтись до заднего двора и посмотреть, чисто ли в уличной части кафе, поскольку знала, что в такой жаркий день за ее столиками могут расположиться разве что самые заядлые курильщики. Убедившись, что все в порядке, я поднялась к вилле, прошла в арку двери и остановилась в холле, наслаждаясь прохладой, распространяемой кондиционером. Бросив взгляд на витрину напротив касс, я увидела, что книги стоят неправильно. Я неодобрительно оглядела этот беспорядок и стала подниматься на второй этаж по винтовой лестнице, огибающей люстру Мину. На стенах по бокам висели также оформленные Мину портреты мыслителей и деятелей разных направлений, стран и времен: шейха Мухаммада Абдо (либерального исламского реформатора Египта), Симоны де Бовуар, Марии Кюри, Махатмы Ганди, Пабло Пикассо, Малкольма Икса, Майи Зияде и многих других. Войдя в кафе, я увидела за центральным столиком Нихал, погруженную в чтение «Силы настоящего». Ее спокойные зеленые глаза всегда невольно притягивали мой взгляд. Она вставила закладку между затертыми страницами и положила книгу на стол.

– Как персонал не может понять, что приятнее смотреть на хорошо организованные стенды? Так посетители хоть разглядят книги, а то и, может, купят что-нибудь наконец – и будет с чего платить зарплаты! – пожаловалась я. – Я думала, на входе книжки плохо стоят, но вот эти у лестницы вообще сложены в пирамидку, как апельсины на рынке. Только в прошлом месяце об этом говорили.

– Скажи об этом сотрудникам отдела маркетинга и хватит заниматься микроменеджментом, – лицо Нихал не утратило своего спокойного выражения. Она налила мне воды в пустой стакан у себя на столике. – Я в восторге от Экхарта Толле. Почитай как-нибудь.

– У меня вместо сказки на ночь – «Как написать успешный бизнес-план» и «Семь навыков высокоэффективных людей». Я только что дочитала «Где мой сыр? Самый популярный в мире метод менеджмента». И знаешь что? Я по-прежнему не люблю перемены. А книги по самосовершенствованию – еще больше.

– Не дай своей страсти к Diwan убить в тебе страсть к чтению, – сказала она, взяв маленькую бутылочку из коричневого стекла. Она открутила крышку и капнула в мой стакан с водой пять капель. – Мы успешны здесь и сейчас. А наперед загадывать не стоит.

– Ты же знаешь, я не верю в эту гомеопатическую лабуду, – я подняла стакан, глядя на то, как капли расплываются в воде.

– Неважно. Она все равно работает.

– Мне кажется, от этих книжек о бизнесе нет никакого толка. Они не имеют никакого отношения ко мне и к моим обстоятельствам.

– Тогда возвращайся к художественной литературе. Возможно, она тебе ближе.

– Где этот парень, который по поводу франшизы? Ненавижу, когда опаздывают.

– Пробки дикие.

– Ну он же не турист, должен соображать, какие у нас дороги.

– Хинд тоже еще не пришла. Можешь поворчать на нее, – поддразнила меня Нихал.

– Хинд уже приучила меня, да и всех нас к этому за столько лет. Мы знаем, чего от нее ждать, – сказала я, смягчившись.

Из-за своего непрекращающегося бунта против отца, который считал пунктуальность необходимым условием для того, чтобы вообще называться человеком, Хинд ни разу не пришла вовремя ни на одно мероприятие в своей жизни – не говоря уже о том, чтобы прийти раньше указанного времени. Всю свою юность я возвращалась домой за пять минут до установленного отцом комендантского часа, но для Хинд любое расписание было не более чем случайным набором цифр, который следует просто игнорировать. По сей день мы ездим на все встречи по отдельности. Я настаиваю на том, что нужно прибыть за пять минут до начала, а она считает, что можно и через пять минут после. Мы ругаемся.

Сидя в ожидании гостя, я встретилась глазами с одним из продавцов-консультантов и указала ему взглядом на вызвавшие мое раздражение стенды. Шахира, наш самый давнишний менеджер на Замалеке, которая проводила расследование по поводу моей «балерины», все время напоминала мне, чтобы я была помягче с новыми работниками. Следуя этому совету, я попыталась выдохнуть, а потом вложила во взгляд все свое негодование и выразительно перевела глаза с консультанта на книги и обратно на него. Но в итоге мне все равно пришлось подойти и максимально доходчиво объяснить ему свое недовольство. Когда я вернулась к Нихал, та разговаривала с молодым человеком, одетым в комически выглядящий нескладный деловой костюм: пиджак с широченными плечами, под которыми было явно пусто, и укороченные брюки. У него было подозрительно белое лицо, карие глаза и внушительная борода при полном отсутствии усов. В нем сразу чувствовалось какое-то притворство. Даже в том, как на нем болталась одежда, было что-то неестественное.

– Похоже, сегодня ужасные пробки, – я решила сразу начать с дегтя, а не с меда.

Он улыбнулся, но не извинился. Мы предложили ему на выбор чай, кофе или турецкий кофе. Он отказался и сразу перешел к делу:

– Diwan так быстро стала известна в каждом доме. Я и не думал, что египтяне столько читают – и уж тем более что они готовы тратить деньги на книги.