– Ну пожалуйста, – говорю я сержанту, – мы очень за нее волнуемся.

Он уступает и передает нас другому полицейскому – крупнее, сильнее и без намека на жировые складки. Тот ведет нас в сердцевину участка. В помещении царит дерганая, пропитанная кофеином атмосфера. Казенное освещение прогоняет черноту глубокой ночи. Сэм действительно здесь – сидит, прикованная наручниками к столу.

– Это она, – говорю я нашему сопровождающему.

И бросаюсь вперед, но он хватает меня за руку, удерживая на месте. Я зову ее:

– Сэм!

Полицейский за столом задает ей какой-то вопрос. Я вижу это по движению его губ. «Вы знаете эту женщину?» Когда Сэм кивает в ответ, полицейский медленно меня к ней подводит, по-прежнему сдавливая руку, будто тисками. Он отпускает меня, только когда от его коллеги за столом меня отделяет какой-то шаг.

– Сэм? – говорю я. – Что случилось?

Полицейский за столом бросает на нее взгляд и морщит лоб.

– Вы уверены, что знаете эту женщину?

– Да, – отвечаю я за нее, – ее зовут Саманта Бойд, и что бы ни послужило причиной задержания, это наверняка всего лишь досадное недоразумение.

– Наряду, который ее задерживал, она представилась иначе.

– Что вы имеете в виду?

Полицейский, покашливая, листает бумаги.

– Тут сказано, что ее зовут Тина Стоун.

Я смотрю на Сэм. В этот поздний час ее щеки опухли и покрылись нездоровым румянцем. Тушь потекла и под мешками глаз образовались черные полосы.

– Это правда?

– Ага, – отвечает она, пожимая плечами, – некоторое время назад я поменяла имя.

– Значит, на самом деле тебя зовут Тина Стоун?

– Теперь да. По закону. Ну ты знаешь, просто потому что так.

Я действительно знаю. Я подумывала сделать то же самое через год после «Соснового коттеджа». По тем же причинам, которые Сэм совсем не обязательно объяснять. Потому что мне надоело, что, когда я называла свое имя незнакомым людям, они смутно его припоминали. Потому что я ненавидела этот момент, когда их лица замирали, пусть даже на короткий миг, когда в голове у них звучал щелчок. Потому что меня тошнило от того, что наши с Ним имена были намертво связаны.

Но Куп, в конечном счете, меня все же отговорил. Сказал, что я должна держаться за свое имя как за предмет особой, упрямой гордости. Смена имени не смогла бы отделить слова «Куинси Карпентер» от ужасов «Соснового коттеджа». Но все могло бы измениться, если бы я, сохранив его, стала кем-то стоящим. Кем-то еще, кроме счастливицы, пережившей многих.

– Теперь, когда мы знаем ее имя, ситуация прояснилась, – говорит Джефф, – кто-нибудь может сказать мне, в чем ее обвиняют?

– Вы что, ее адвокат? – спрашивает коп.

– Похоже что да, – со вздохом отвечает Джефф.

– Мисс Стоун, – говорит коп, – обвиняется в нападении на сотрудника полиции третьей степени тяжести, а также в оказании сопротивления при задержании.

Подробности проясняются маленькими фрагментами, говорит то Сэм, то полицейский. Джефф, спокойный и собранный, задает вопросы. Я стараюсь следить за их беседой и без конца кручу головой, попеременно глядя на каждого из троих. В голове гудит от недосыпа. Из услышанного выходит, что, выйдя из моей квартиры, Сэм, теперь известная как Тина Стоун, направилась в один из баров Верхнего Вест-Сайда. Заказала пару напитков, а потом вышла на улицу покурить. Там ругалась какая-то парочка, муж с женой. По словам Сэм, обстановка была весьма накаленной. Дошло до рукоприкладства. Когда мужчина толкнул женщину, она за нее вступилась.

– Я просто хотела их разнять, – объясняет она нам.

– Вы на него набросились, – возражает полицейский.

Они сходятся в одном – что Сэм, в конце концов, его ударила. А пока она спрашивала у женщины, все ли с ней в порядке, часто ли они ссорятся и бил ли он ее раньше, мужчина вызвал полицию. Когда прибыл наряд, Сэм ринулась к западной оконечности парка и исчезла за деревьями.

Они побежали за ней, догнали и выхватили наручники. Вот тогда Сэм и оказала им сопротивление.

– Они собирались арестовать меня ни за что, – говорит она.

– Вы ударили человека, – говорит полицейский.

Сэм возмущенно фыркает.

– Я просто пыталась помочь. У него был такой вид, будто он собрался ее измочалить. И если бы я ничего не сделала, ему, может быть, это бы даже удалось.

Фрустрированная несправедливостью происходящего – так выразилась сама Сэм, – она дернулась к одному из полицейских и сбила с него фуражку, тем самым спровоцировав свой арест.

– Боже мой, это всего лишь фуражка, – бормочет она в заключение, – я ведь не причинила ему никакого вреда.

– А вот ему показалось, что вы хотели причинить вред, – говорит полицейский за столом, – что со всей очевидностью таково было ваше намерение.

– Давайте расставим все точки над «i», – предлагает Джефф, – она обвиняется только в том, что случилось в парке, так?

Коп согласно кивает:

– Мужчина, которого она ударила, отказался писать заявление.

– Тогда мы наверняка можем придти к какому-то решению.

Джефф отводит полицейского в сторону. Они переговариваются, стоя у стены, голоса их звучат приглушенно, но все же что-то услышать можно. Я стою рядом с Сэм, положив ей на плечо руку и впившись ногтями в мягкую кожу ее куртки. Она к их разговору не проявляет никакого интереса и лишь смотрит прямо перед собой, стиснув зубы.

– В моем понимании это лишь досадное недоразумение, – говорит Джефф полицейскому.

– А в моем нет, – отвечает тот.

– Не спорю, ей не надо было так поступать. Но ведь она просто пыталась помочь той женщине, поддалась эмоциям и немного переборщила.

– Вы хотите сказать, что обвинения нужно снять?

Полицейский бросает взгляд в нашу сторону. Я улыбаюсь ему в надежде, что это его каким-то образом убедит. Будто мой веселый, невинный вид рядом с Сэм качнет чашу весов в ее пользу.

– Я хочу сказать, что обвинения и предъявлять было не нужно, – говорит Джефф. – Будь вам известно, через что ей довелось пройти, вы бы сразу поняли, почему она действовала так.

Лицо полицейского совершенно бесстрастно.

– Ну так скажите мне, что такого с ней произошло.

Джефф шепчет ему на ухо какие-то слова, разобрать которые я до конца не могу. Уловить удается только некоторые. «Найтлайт». «Убийства». Полицейский поворачивается и снова смотри на Сэм. На этот раз в его глазах плещется сильнодействующая смесь любопытства и жалости. Тысячи раз я видела такой взгляд. Так смотрит человек, осознающий, что перед ним Последняя Девушка.

Он что-то шепчет Джеффу. Тот ему отвечает, тоже шепотом. Поговорив еще несколько секунд, они пожимают друг другу руки, и Джефф стремительным шагом направляется к нам.