– А что ты передо мной извиняешься? Пусть прикрывают. Мне плевать, – ответила Муза.

– Опять я вмешиваюсь в твои упорные попытки познакомиться с мужчиной. Но так уж получилось, – покосился на нее Григорий Георгиевич, пытаясь улыбнуться.

– Ничего страшного! Переживу как-нибудь! – отмахнулась Муза с видом человека, которому и правда всё равно. На самом деле ей было неприятно, что Григорий думает, будто она какая-то одержимая, раз все время натыкается на нее в таких ситуациях.

– Мне надо позвонить. У тебя есть телефон? У меня его отобрали, – сказал Григорий Георгиевич.

– Да, конечно. И еще я бы вызвала «скорую» для тебя. – Музе было тяжело его держать.

Но Григорию не удалось позвонить, потому что их нагнали бандиты.

– Вот они! Вылезли, голубчики! Далеко собрались? И девка знакомая! Она мне сразу на кухне не понравилась! Ольга их в асфальт закатает! Надо еще и повариху найти, которая с этой беседовала!

– Оставьте девушку в покое! Она тут ни при чем! – сказал Григорий Георгиевич, выдвигаясь вперед.

– Ну и рожа, – отметил один из парней, похрустывая суставами рук, разминая их. – Мало мы его разукрасили, смотри, живучий гад!

Мужики надвинулись на Григория Георгиевича, но совершенно неожиданно он оказал им сопротивление, и настолько сильное, что одного из парней смог вырубить. Второй все же навалился на него, как медведь, а весил он не меньше ста килограммов. Он принялся душить Григория Георгиевича.

– Сейчас я тебя убью, падла! Плевать на Ольгу! Здесь и сейчас придушу!..

И наверное, убил бы, если бы Муза не выхватила из своей сумки бутылку с вином, которую по пьяни прихватила с чужого стола в ресторане, и не жахнула парня по голове, как много раз видела в кино. Но в жизни оказалось по-другому. Бутылка не разлетелась вдребезги, а всего лишь треснула на два больших куска, и один из них, падая, естественно, вниз по закону всемирного тяготения, разрезал щеку лежащего внизу Григория Георгиевича. А еще на лицо потекло красное вино, которое сразу же начало щипать рану, что не прибавило мужчине сил к сопротивлению. А вот душитель вовсе не вырубился. Он отпустил Григория Георгиевича и повернулся к Музе.

– Ах ты, стерва! Чего ты тут ручонками машешь?! Да я тебя одним пальцем!..

Он угрожающе потянулся к ней, Муза отскочила под гневный окрик:

– Что здесь происходит?! Что за беспредел?

Муза и парень обернулись. Рядом возникла Ольга Юрьевна Туманова и двое здоровенных амбалов с мощными ручищами и маленькими головёнками, словно анэнцефалы.

– Вот, гляньте, сволочуги, вырвались наружу! Не устерегли! – сказал парень, шмыгая разбитым носом.

– Не можете справиться с одним мужиком? Охрана! Всех выгоню к чертовой матери! – скривилась Туманова. – А эту… Музу… зачем задержали? Она же и сообщила мне о лазутчике. Если бы не она, ничего бы мы не узнали!

Муза похолодела. Господи боже мой! Что о ней подумает Григорий Георгиевич?

Охранник выпучил глаза:

– Да эта девка – ведьма! Не знаю, что она вам там сообщила! Гадина такая, чуть меня не замочила, прицепилась к этому мужику, как банный лист.

Муза посмотрела на него и ухмыльнулась:

– От такого слышу! Сам гадина!

Неожиданно раздался громкий голос:

– Всем стоять и не двигаться!

Вооруженные люди в масках с автоматами и в бронежилетах окружили их.

– Стоять, я сказал! Руки! Руки, чтобы я видел! – снова повторили приказ.

К Григорию Георгиевичу подошел высокий парень.

– Гришка! Как же тебя разукрасили! Вот это да… – воскликнул он.

– Вася! Друг! Что так долго? Вы с ума сошли? Прикрепили прослушку и бросили! – вдруг подал голос Григорий Георгиевич. – Только не говори, что вы потеряли меня или оборвалась связь. Или вы ждали, что я все-таки окажусь родственником Брюса Ли и, раскидав всех по углам, снова налажу связь со словами: «Всё нормально, ребята! Раз, два, три! Прием! Можете не спешить, ребята, у меня все под контролем!» Так? Я, вообще-то, по твоей просьбе в это ввязался и ждал реальной помощи. Тем более что опасность уже угрожала и женщинам. Ты меня кинул, что ли? Так?

– Не ори! – почему-то спокойно сказал мужчина с красным лицом, которого Григорий Георгиевич назвал Васей. – Ты можешь злиться, конечно… некоторые просчеты есть, что там говорить… – почесал он затылок.

– Сил нет, – ответил Григорий Георгиевич. – Вмазать бы тебе разок…

– Можешь смеяться… ты любишь подкалывать…

– Что-то не смешно, – снова монотонно ответил Григорий Георгиевич.

– Да, вижу, видок у тебя еще тот, – подтвердил Василий. – Извини, дружище.

– Так где ты был, мать твоя в кедах?! Ты втянул меня в это дело и бросил на произвол судьбы. А ведь и другие могли пострадать. Вот эта дама, например! – снова завелся по второму кругу Григорий Георгиевич.

– Я не бросал! Ты не поверишь, но мы с моими орлами попали в банальную аварию.

– Аварию? Ты издеваешься?!

– Да, в аварию! Идиот на фуре подмял наш транспорт, а дальше… Дальше нам пришлось вызвать «скорую» для двух покалеченных сотрудников – раз! Два – ждать другой транспорт! А что? Нам пешком до тебя не добежать было. Получилось бы еще дольше. Чертовы технологии! Я уже сто раз пожалел. Раньше-то как было? «Жучок» вешали, а сами сидели рядом, что называется, за углом, в засаде, потому что радиус прослушки был весьма ограничен. А сейчас сидишь в офисе и слушаешь на каком угодно расстоянии! Но я же не думал, что тебя рассекретят! Сегодня, видно, не твой день. Надо было просто собрать доказательства, а когда поняли, что ты попал в передрягу, сразу же выдвинулись на помощь…

Муза слушала их диалог и ровным счетом ничегошеньки не понимала.

Василий оказался подполковником полиции Василием Михайловичем Цыплаковым, другом Григория Георгиевича. Именно в его кабинете Муза и давала показания, потому что ее привлекли как свидетельницу, впрочем, как и всех остальных, кто не разбежался.

Муза смогла несколько расслабиться и раскрыться, только когда осталась с Василием Михайловичем наедине, то есть без Григория Георгиевича. Сначала он присутствовал в кабинете с маниакальным упорством, пока ему реально не стало плохо. Его тут же отправили в больницу, так как вызванный судмедэксперт сказал, что ему необходимы рентген, МРТ и обязательно следует зашить глубокий порез на щеке, а также пару ран на голове.

– Его словно через мясорубку пропустили, – сомневаясь, что Григорий Георгиевич вообще выживет, сообщил патологоанатом. Да оно и было понятно, он-то привык иметь дело с мертвыми.

– Хороший парень! – проговорил вслед Григорию Георгиевичу Василий Михайлович.

– Не знаю, – пожала плечами Муза, переживая за Григория Георгиевича и чувствуя свою вину из-за бабьей дури.