Эх, хитры мои арендаторы. Получили бы деньги, а никаких бы мостовых не платили. А за что? Сами построили.

Прежде чем принимать решение, нужно все посмотреть собственными глазами. Может, не ручей это, а ручеек, который ворона вброд перейдет?

Дорога, по которой мы с Гневко отправились, часа через два уперлась в остатки старого моста. Несмотря на утренний туман, было хорошо видно, что по моим владениям течет не ручей, а небольшая речка – не особо глубокая, но извилистая, со стремительно несущейся водой, где плещется какая-то рыба. Рассмотреть не сумел, да все равно бы и не понял. Может, форель? Если она, очень даже неплохо. Заведу себе удочку, будет чем скоротать время. Благородному господину ловить рыбу неуместно, но я не благородный господин, мне можно. Красиво здесь. Может, павильон тут поставить или беседку? Посидел, природой полюбовался, спустился вниз и рыбку половил. Здорово! И повод от супруги сбежать.

Я спешился и, оставив Гневко на берегу – нечего ему копыта по камням бить, да еще в тумане, – спустился ниже, к самой воде. Судя по всему, весной речушка превращается в полноводную реку, подтопляет берега. Вон, посреди стремнины виднеются камни – не иначе, остатки опоры с волноломом.

– Не следили людишки за мостом, его и размыло, – услышал я сзади хриплый голос и одновременно с ним тревожное ржание гнедого, предупреждавшее об опасности.

Разворачиваясь и одновременно вытаскивая клинок, я слегка опешил. Из тумана проявился детина, ростом с полтора меня, одетый в коричневый костюм, плотно облегавший мощное тело. Приглядевшись, я ахнул – это был не костюм, а плотная длинная шерсть, а на волосках переливались капельки росы… В руке гигант держал камень с мою голову. Ладно, в тумане я его не увидел, но почему не услышал? И не учуял – разило от парня, как от мокрой собаки.

– Ты, человечек, железкой бы не размахивал, – дружелюбно сказал детина, перекидывая камень из руки в руку. – Ты же и замахнуться не успеешь.

– Проверим? – осклабился я, готовясь пойти в атаку. Первый испуг прошел, а здоровяк уже не вызывал страха. У него камень, а в меня еще нужно постараться попасть.

Детина внимательно посмотрел на меня, оценивая опасность. Сказал довольно рассудительно:

– Если ты новый хозяин, можно и без проверок. Работу дашь – без драки обойдемся.

– Работу? – удивился я, останавливая клинок, уже нацеленный в бок гиганта. – Какую работу?

– Ты меч-то вначале убери, – предложил парень. Подавая пример, выбросил камень.

Поколебавшись, я убрал меч в ножны.

– Я бы хотел…

Досказать свое пожелание парень не успел. А как тут успеть, если Гневко, соскочив с крутого берега и плюнув на риск сто раз сломать себе ноги, сбежал вниз, со всего маху двинув плечом здоровяка…

Я больше испугался за коня, чем за незнакомца. С Гневко нас связывает даже не дружба, а родство. Сколько раз он спасал мою никчемную шкуру – не счесть, а я только и делал, что подставлял гнедого. А этот парень – так я его первый раз вижу. Жалко, наверное… К счастью, конь упал не на камни, а на здоровяка.

– И-го-го! – выдохнул Гневко, поднимаясь. Поставив передние копыта на поверженное тело, мотнул головой – добивай, мол, чего ждешь?

– Ты подожди, он нам сделать чего-то обещал. Сними с него лапы-то. Может, живой еще?

– Го! – возмущенно отозвался гнедой, мол, у него не лапы, а ноги, но копыта убрал.

– Да ладно, не ругайся, – примирительно погладил я гнедого по морде. Не удержавшись, ощупал ноги у Гневко, потрогал выступающие лопатки. Фух, все в порядке! Посмотрев на кручу, присвистнул – как мы обратно-то подниматься будем?

В это время здоровяк зашевелился и начал глухо стонать. Удивительно, что вообще жив остался. Я отцепил баклагу с водой и принялся поливать на лицо парню. Очухавшись, здоровяк слегка приподнялся, сел и грустно сказал:

– И почему меня скотина не любит?

– Го-го! – угрожающе рыкнул гнедой, обидевшись за «скотину», а я, чтобы избежать очередного скандала, торопливо встал между гнедым и парнем.

– Тебя как зовут-то? – поинтересовался я, чтобы отвлечь внимание.

– Дыр-Тыром меня зовут, – сообщил здоровяк, ощупывая шею.

– Значит, будем знакомиться, – кивнул я. – Меня можешь называть Артаке. А это мой конь, Гневко. Ты откуда тут взялся, Дыртыр?

– Не Дыртыр, а Дыр-Тыр, – скривил морду парень.

– А какая разница? – удивился я.

– Если ты говоришь Дыртыр, ругательство получается, вроде вашего – сучий потрох. А Дыр-Тыр, это по-нашему – Самый Желанный и Любимый, Появившийся Для Услады Своих Родителей.

– Ух ты, – восхитился я. – В двух словах и столько сказать!

– Конечно, – самодовольно хмыкнул парень. – Это у вас, у людей, столько сказать нужно, а у нас просто – два слова, и все!

– А ты разве не человек? – не понял я.

– Так шойзель я, разве не видишь? – удивился парень.

– А где я их мог видеть?

– Подожди-ка, – нахмурился здоровяк. – Если ты Артаке, на гнедом коне, получается, что это ты моему братцу промеж ушей засветил? А говоришь – шойзелей не видел.

Мне бы сейчас сесть наземь или упасть на руки (сиречь копыта) верного коня. Но я уже устал удивляться. Вспомнил вдруг, как два года назад мы с Гневко переезжали через мост, а смотритель моста – здоровенный детина (я еще удивлялся – бывают же такие?) потребовал фартинг. По ошибке дал ему талер – монеты по весу одинаковые, можно и перепутать, а когда заметил и попросил у парня вернуть или дать сдачу, он начал показывать непристойные жесты… Значит, это был шойзель.

– А братец сказал, за что по башке получил? – поинтересовался я, на всякий случай нащупывая рукоять меча.

– Сказал, – вздохнул Дыр-Тыр. – Говорит, с тех пор всем проезжим сдачу сдает и не жульничает. А то, что получил, так за дело. Он, братец мой – Гыр-Дор, счастливец. У него мост есть, за это и башку не жалко подставить.

Тут шойзель снова вздохнул, да так тяжело, что мне захотелось прижать его к груди и утешить. Кажется, и гнедой был рад погладить несчастного по головке, вот только копыта для этого не приспособлены.

– Ты подожди, не трави душу, – попросил я. – Толком скажи – что за работа тебе нужна и при чем тут мосты? Или вы как брауни – те к домам приставлены, а вы к мостам?

– Да какие брауни! – возмутился шойзель. – Брауни, они на все готовое приходят, а мы, шойзели, сами мосты строим. Если шойзель уйдет, кто будет за мостом следить? Вот с этого моста шойзель ушел. Может, умер, может, еще что. Тут камень водой вымыло, там балка прогнила – чинить нужно вовремя. У нас ведь как, – слегка успокоившись, начал объяснять Дыр-Тыр, – если ты ни одного моста в своей жизни не создал, вроде бы и не шойзель. Ни одна шойзелиха за меня замуж не пойдет. А как я мост построю, если заказчиков нет?