Пока мы блаженствовали на пляже, Гарик устроил на судне суматоху и разыскивал маму по всем корабельным телефонам. С чего это его так разобрало?! После разговора с ним мама вся засветилась и пребывала в приподнятом состоянии до конца поездки. Прямо Ромео и Джульетта! Ну, мама ещё на Джульетту кое-как тянет, на судне никто не верил, что мы — мама и дочка, все думали, сёстры или подружки! Мы и есть подружки, но как можно влюбиться в старого, лысоватого, занудливого «Ромео», я просто не догоняю!

Мы возвращались в Нью-Йорк в необычный для июля холод и дождь. Из-за плохой погоды наш корабль опоздал часа на три. Несмотря на это, Гарик, с огромным букетом красных гвоздик, ждал нас в порту с пяти часов утра. Встретились мы как родные! Обнимались, целовались, пытались друг другу что-то рассказать и вместо этого опять обнимались и целовались! Потом поехали домой и устроили праздничный завтрак, переходящий в обед и так же незаметно в ужин.

Мы с дочкой взахлёб рассказывали о нашем путешествии, в лицах изображая всех, кто нас там окружал.

Вечером Гарик распорядился:

— А теперь одевайся, мы идём танцевать!

Мы отправились в русский ресторан, заказали вино и фрукты и танцевали, танцевали, танцевали…

Вот непруха! Раз в жизни я красиво загорела, так в Нью-Йорке стоял собачий холод, и пришлось закутаться до бровей!

В порту нас ждал Гарик, замёрзший и промокший. Он с таким восхищением и виноватой улыбкой посмотрел на маму, что сердце моё дрогнуло. Гарик и мама замерли в объятьях друг друга, а я развлекалась тем, что всё это фотографировала.

Мы поехали домой обедать, и Гарик хвостом ходил за мамой по квартире, глядя на неё глазами влюблённого третьеклассника.

Вдруг он хлопнул себя по лбу:

— Совсем забыл! Ведь перед отъездом ты оставила мне записку, вот она!

Гарик вытащил из бумажника аккуратно сложенный листочек, развернул его и с выражением произнёс:

Меня эти твои стишки жутко разозлили! Я не спал всю ночь! И написал тебе ответ:

Мы с мамой посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, хором подхватили нашу любимую считалку:

От того, что у нас так складно это получилось, мы одновременно прыснули, но потом вспомнили, как мы неудачно последний раз вместе посмеялись перед Бермудами, затихли и испуганно уставились на Гарика. Но он не рассердился.

— Вы что, это сейчас сами сочинили?

— Нет, конечно, — прыснули мы, — это же из «Чебурашки»!

— Какого Чебурашки? — удивился Гарик.

Тогда мы взялись с мамой за руки, хороводом пошли вокруг Гарика и запели:

— Чебурашка, — объяснила я Гарику, как маленькому, — это такой зверёк, который всё время чебурахается, и у него большие уши!

— Первый раз слышу, — пробормотал Гарик, — но с вами не соскучишься!

— А это нам все говорят! — опять хором хихикнули мы.

Мама села к Гарику на колени, обняла его за шею и пропела:

И стала целовать Гарика то в одну щёку, то в другую.

Я поняла, что им уже не до меня, быстро поела и при первой же возможности улизнула. Мне тоже было с кем встретиться.

Нам с мамой показалось, что Гарик жалеет о своём срыве, и мы решили больше об этом не вспоминать.

Жизнь потекла как раньше. Мама не расставалась с Гариком, а у меня своих дел было по горло. Погода поправилась, и вообще всё было очень хорошо!

Ко дню рождения Гарика я готовилась, как к вступительному экзамену. Не знаю почему, но меня не покидало ощущение, что кто-то невидимый будет ставить мне оценку, от которой может измениться моя судьба. Втайне я надеялась, что придёт его мама, поэтому мне хотелось показать себя в лучшем свете. Противная Циля и заносчивая Нина были приглашены давно, не было сомнения, что они придут как настоящие экзаменаторы.

Вместе с Гариком мы купили все необходимые продукты, и у себя дома я два дня не отходила от плиты — жарила, тушила, пекла. Были приготовлены все фирменные блюда, которыми славилась наша семья.

В назначенный день Гарик заехал за мной, и я, нагруженная кастрюлями, замирая сердцем, поехала к нему накрывать на стол.

К моему разочарованию, свою маму Гарик не позвал, а когда я искренне удивилась и заикнулась, что на день рождения в первую очередь зовут мам, братьев и сестёр, он разорался так, что от страха я забилась в угол дивана и не знала, что делать.

— Это не твоё дело! Не суйся, когда тебя не спрашивают! Я недоволен! Я оч-ч-чень недоволен!!!

Гости должны были прийти с минуты на минуту, а мне хотелось домой и плакать. Красиво хлопнуть дверью и проучить неблагодарного я не могла, поскольку очутилась так далеко от дома, что надо было добираться машиной. Вызывать такси и ехать одной из этого района — тоже небезопасно, об этом я хорошо была наслышана. Я почувствовала себя в ловушке, и меня затрясло.

Гарик оборвал крик на полуслове, подбежал к окну и высунул голову наружу. Хорошо, что погода испортилась, и сильный ветер охладил его несправедливый гнев. Постояв у окна несколько минут, Гарик подошёл ко мне, опустился на колени и положил голову на мои руки.

— Прости меня, дорогая, хорошая, прости меня, забудь, я был не прав.

«Ну что скандалить, — вздохнула про себя я, — у человека день рождения! Пусть зовёт кого хочет! Надо было мне выступать!»

Я погладила седую щёточку его волос.

— Вставай, гости сейчас придут, а ты еще без рубашки. Иди одевайся!

Циля и Нина пришли с мужьями. Мужа Нины, огромного, толстого и флегматичного, я уже знала, а мужа Цили видела впервые. В лице его было что-то от коршуна. Он был похож на злого колдуна из «Лебединого озера».