Вторым камнем преткновения в наших с мамой отношениях была её любовь к порядку.

— Застели постель! Убери свои вещи! Сделай порядок на столе! Что у тебя в шкафу?..

Из милой подружки мама превращалась в занудную надзирательницу. Это жутко действовало мне на нервы.

«Неужели больше не о чём думать?» — удивлялась я. Но мамы хватало на всё. А уж если ей чего-то хотелось, то противиться было совершенно невозможно. «Завела бы она себе кого-нибудь, — часто мечтала я, — меньше бы дома сидела и не давила бы мне на шею!»

Гарик был чрезвычайно предупредителен. Любое пустяковое желание, не успевая слететь с моего языка, уже воплощалось в реальность, удивляя меня своей неожиданностью.

Мои любимые гвоздики ждали меня в машине, когда бы мы ни встретились.

Я потеряла записную книжку и тут же получила в подарок другую, электронную.

Делая маникюр, я впопыхах размазала лак на ногтях, и Гарик на следующий день принёс мне специальный опрыскиватель, чтобы лак высыхал быстрее. Эти мелочи трогали меня до глубины души.

Так вышло, что женат Гарик никогда не был. Хотя очень давно, ещё в Ленинграде, он жил пару лет с одной женщиной, Милой. Она была моложе Гарика, умная, образованная, симпатичная. У неё были мама, папа, член-корреспондент Академии Наук и огромная квартира в самом центре города. Но папа-академик внезапно умер, и Гарик вскоре переехал к Миле и её маме и жил, как член семьи, но без определённого статуса. Это непонятное положение, ни муж — ни жених, очень тяготило Гарика, и он неоднократно предлагал Миле оформить отношения. Но Мила тянула. Не говоря категорического «нет», соглашаться не торопилась, приводя туманные доводы, смысл которых сводился к тому, что надо подождать.

На людях Мила была спокойной и уравновешенной, на первый взгляд даже флегматичной, но в постели превращалась в ненасытную пантеру. Спала она только тогда, когда доходила до полного изнеможения, поэтому днём ходила сонная и медлительная, а Гарик на работе клевал носом и засыпал на ходу. Выспаться в выходные не удавалось, поскольку выходные тоже проходили в спальне и поспать можно было урывками между страстями. Постепенно разговоры о женитьбе заглохли сами собой.

Дни шли за днями, месяцы — за месяцами. Потом начались недоразумения. Мила постоянно задерживалась непонятно где и приходила домой всё позже, не давая себе труда придумать правдоподобную причину, и, наконец, без предупреждения пропала на двое суток.

Гарик терялся в догадках, умирал от ревности и со страхом понимал, что происходит что-то от него никак не зависящее. Когда после двухдневного отсутствия Мила всё-таки появилась, как всегда сонная и невозмутимая, Гарик устроил скандал и предъявил ультиматум — или разрыв, или оформление отношений. Неожиданно Мила согласилась на замужество, но с условием сделать всё тихо, без свадьбы и гостей. Благодаря своим связям она устроила всё так, что регистрироваться договорились в день, когда в загсе был выходной. Сотрудница, Милина подруга, должна была придти только ради того, чтобы оформить брак Милы и Гарика официально.

Жених и невеста встретились в назначенное время на улице, у дверей загса. Посмотрев на Гарика, который пришёл без цветов и без кольца, Мила молча повернулась и ушла. Регистрация не состоялась. Гарику пришлось вернуться к себе домой, где жили папа, мама, бабушка, младший брат со скрипочкой, женой и новорожденным сыном и старший брат, без жены, но с виолончелью.

— Гарька, — сказала я после того, как мне была рассказана эта печальная история, — я не могу поверить, чтобы ты пришёл в загс без цветов и кольца. Это совсем на тебя не похоже!

— Во-первых, у меня не было денег, я был молодой врач, получал копейки, а во-вторых, я был дурак!

— А что стало с Милой?

— Через полгода вышла замуж, родила, потом развелась. Она ведь нимфоманка ненасытная! Я слышал, муж бил её смертным боем, гуляла, наверное. Мне это соседка Циля рассказывала, она её знает, до сих пор переписываются. А я уехал в Америку. Через три года получил от Милы письмо. Она писала, что собирается приехать к жениху, куда-то в Калифорнию, но если я хочу, то она лучше за меня выйдет замуж. Как тебе нравиться это «лучше»?

— Мне, Гарька, вообще мало что нравится. Я, например, не понимаю, зачем жениться на женщине, которая где-то бегает и пропадает, а ты хотел!

— Я же говорю, дурак был.

— Ну и что же ты ей ответил?

— Ничего. Слышал, что она всё-таки приехала и замуж вышла. Живёт теперь в Калифорнии.

Гарик закурил и отвернулся. Я поняла, что тема исчерпана.

«Несчастный! — вздохнула я. — Бедный, несчастный человек!»

По признанию Гарика, всех своих знакомых дам он проверял по реакции на его машину. Маленькая, допотопная, казалось, она собрана вручную. Потолок и дверцы были закреплены канцелярскими скрепками. Гарик много курил, поэтому всё внутри было черно-желто-зеленым.

По словам Гарика, женщины, с которыми он знакомился, нередко, дойдя до машины, с ужасом восклицали:

— Вы, дантист, ездите на такой машине? — и тут же поворачивались и уходили.

Я помню в первый раз, когда увидела эту развалюху, тоже была, мягко говоря, шокирована и только поинтересовалась:

— Она едет?

Услышав твёрдое «да», смело села в машину, которая, к моему удивлению, действительно поехала, и не куда-нибудь, а в лучший ресторан.

Завести себе друга моей умной и замечательной маме было не так-то легко. К нам в дом время от времени приходили какие-то странные личности. Я их просто называла «козлы». Когда они начинали разглагольствовать с умным видом о какой-нибудь ерунде, мы с мамой только переглядывались, а когда эти придурки уходили, вспоминали их «мудрые» изречения и хохотали, как ненормальные. Чаще всего они рассказывали, какими важными людьми были раньше, и до хрипоты ругали своих бывших жён.

Иногда я ловила на себе какие-то мерзкие липучие взгляды. Порой пришелец уже с порога произносил с замиранием:

— Ой, какая у вас дочка красивая! — и так и сидел с открытым ртом, не спуская с меня глаз.

Хотелось дать по морде, я злилась и старалась куснуть его побольнее каким-нибудь, якобы невинным, вопросом или замечанием.

Несмотря на мамину самостоятельность и независимость, я знала, что ей жутко надоело быть одной. Но бабушка, мамина мама, постоянно твердила, что встречаться просто так неприлично, поскольку это плохой пример для дочери, то есть для меня. Мне, честно говоря, было до лампочки — будет у мамы друг или муж, но для мамы бабушкино мнение всегда имело значение, поэтому я догадывалась, что на самом деле маме очень хотелось замуж.

В воскресенье Гарик повёз меня за город, на день рождения своей двоюродной сестры Нины. Гостей было немного. Я знала только Цилю, соседку Гарика по дому, особу малосимпатичную, маленького роста, с толстым длинным носом и пронырливым выражением лица. На Гарика она смотрела по-хозяйски, а на меня как на пустое место, и всё время улыбалась. Я не люблю людей, с постоянной улыбкой на лице. Я им не верю и стараюсь держаться от них подальше. К счастью, Циля, судя по её поведению, дружить со мной не собиралась.