Козырев разрешающе кивнул.

— Хотел спросить, а можно, чтобы нас, взвод наш, вот как есть оставили, командира дали, а людей без расформировки чтоб?

— Выйдем к своим, я посодействую, а насчет командира зря ты, Волохов, ты и есть командир, я же тебя назначил…

— Товарищ командир, разрешите обратиться?

— Обращайтесь.

— Рядовой Бойко, водитель грузовика двадцать второго санбат…

— Говори, рядовой.

— Так я к тому, что уходить с дороги надо, вот-вот немцы явятся. Я когда из Юхнова выезжал, в него мотоциклетки и танки немецкие входили. Наших в Юхнове нет, только местная милиция да комендантский взвод отстреливались, ясно, что немцы ходом на Вязьму попрут. Так что уходить с дороги-то надо.

— Сколько танков видел?

— С десяток, и танкетки две или три, и еще мотоциклетки с пулеметами.

— Некуда нам уходить. Стоять здесь будем. Место удобное. Капитан! — позвал Козырев.

К нему быстро подошел капитан Комлев.

— Помоги Волохову оседлать дорогу. Перекрыть ее наглухо в этом месте, видишь высотку и там вон бугор хороший, туда пулеметы и пэтээры, что есть. Действуйте.

— Есть, — ответил Комлев.

— Есть, — ответил Волохов.

— Сколько у нас времени? — спросил у Волохова Комлев.

— А нету времени, капитан. Возьмите на себя пулеметные точки и штаб, а я людьми на передке займусь, хорошо?

— Хорошо… товарищ… — Капитан замялся, не зная, как назвать Волохова по должности.

— Замкомполка Волохов, — подал голос подполковник. — И проведи это приказом, я подпишу.

— Есть.

— Построить весь личный состав.

— Есть.

Волохов вышел к строю, солдаты стояли в три шеренги. На правом фланге развернули знамя полка. Солдаты вынесли раненого командира. Тот кивнул Волохову:

— Командуй.

— Здесь немца бить будем! — просто сказал Волохов, оглядев строй. — Всем, слушай мою команду, в колонну по четыре становись! Направо! Первая, вторая шеренги налево, третья, четвертая направо, зарывайся в землю пехота, в ней жизнь! Из нее вышли, в нее и уйдем, если надо! С гранатами на правый фланг. Пулеметы и противотанковые ружья в распоряжение капитана Комлева. Вперед! Быстрее, быстрее, мужики! Маскируйся чем можно. Надо немца как можно ближе подпустить…

Немецкая колонна показалась на взлобке дороги, за перелеском, через полтора часа. Этих полутора часов хватило для организации обороны. Люди окопались и приготовились к бою. Впереди колонны по дороге катились несколько мотоциклов с колясками, оснащенные ручными пулеметами. Они ехали медленно, внимательно всматриваясь в местность. Дорогу успели заминировать в двух местах, саперы лежали недалеко от полотна, не хватило провода, их тщательно присыпали листьями. Волохов наблюдал за немцами: «Нет, не заметят, главное, чтобы выдержали у парней нервы, молодые совсем саперы, пацаны совсем».

Мины были для танков, которые уже выползали из-за поворота дороги, зловеще покачивая хоботами пушечных стволов. Башенный люк переднего был открыт, немецкий офицер в фуражке открыто сидел в нем и курил.

— Махоньков! — просипел Волохов.

— Слушаю… — откликнулся солдат.

— Сможешь того, с папиросой?

— Смогу…

— Давай, только дождись, как он на мину наедет…

— Дак тогда уж поздно будет…

— Самый раз…

— Понял…

Взрыв фугаса под гусеницей танка и выстрел винтовки прозвучали одновременно. Немец осел в башню, его фуражка не успела скатиться с брони, как была высоко подброшена взрывной волной, вздыбившей танк. Колонна по инерции еще двигалась, когда рванул и второй фугас, подбросивший в воздух бронемашину. Танки остановились, и стволы их орудий пришли в движение. Немцы не видели цели, Волохов сам прошел по всем окопам и напомнил бойцам: «Без приказа не стрелять!» И сейчас они лежали и ждали команды. Мотоциклисты, остановившись метрах в ста от передовых окопов, всматривались, но, видно ничего не заметив, продолжили движение. Санитарная машина немцев, подъехав к танку, остановилась; следующий танк, объехав, прикрыл подорванный с фронта, остальные, объезжая горевшую бронемашину, двинулись дальше. Как только головной танк поравнялся с упавшей на обочине березой, Волохов дал команду: «Огонь!»

Ударившие в бортовую броню с близкого расстояния пэтээры зажгли сразу два танка, причем в одном детонировал боезапас и его разорвало, отбросив тяжелую башню далеко назад, на грузовики с пехотой. Танки останавливались, застопоренные горевшими машинами, выезжали с дороги, развертываясь веером. Из автомобилей, как семечки, сыпались немецкие солдаты, с ходу открывая огонь. Тут же разворачивалась немецкая легкая артиллерия — минометы.

— Умеют воевать, гады, — прошипел Махоньков, перезаряжая раз за разом винтовку.

Минометный обстрел не давал поднять голову, танки ползли, подминая под себя тонкие березы и кустарник, разрывы их снарядов быстро заставили замолчать пулеметные расчеты на высотке. Еще один танк, как будто наткнувшись на стену, встал и загорелся, но остальные, а их Волохов насчитал уже больше двух десятков, уже утюжили первую линию окопов. Люди гибли, но не бежали. Те, кто стоял здесь, уже набегались.

— Эх, артиллерию бы — танки как на ладони, — сокрушался Козырев, ему отрыли отдельный окоп на высотке, и он хорошо видел происходящее.

Волохов понимал, что еще немного — и немцы прорвут их рубеж, но что-то произошло. По атакующим танкам кто-то начал вести прицельную артиллерийскую стрельбу. Сразу загорелся еще один, а потом еще один танк, и немцы сначала остановились, а потом попятились назад. Пехота также стала отходить. В грохоте боя никто не услышал да и не увидел, как со стороны Вязьмы подлетели на конных упряжках и, развернувшись на косогоре за оврагом, прямой наводкой стали гвоздить по танкам четыре пушки.

— Крепко они нас выручили, — заметил Волохов, вытирая пилоткой мокрое от пота лицо.

— Надо узнать, кто такие, — сказал Козырев. — Отправь кого-нибудь…

Подполковник не договорил, небо взвыло и, казалось, потемнело от пикирующих самолетов. Немцы вызвали авиацию. Волохов в бессильной злобе ударил кулаком по брустверу окопа.

— Все, все кончено! — Он с болью в сердце смотрел, как немецкие летчики, пикируя, расстреливают в чистом поле артиллерийские расчеты, как бьются в судорогах раненые лошади.

Уничтожив пушки, воздушная карусель повисла над позициями и, как казалось Волохову, целую вечность поливала их свинцовым дождем. Когда самолеты ушли и немного осела смешанная с дымом пыль, немецкие танки уже утюжили первую траншею.

— Волохов! Живой?

— Живой.

— Капитана убило, ползи к нему, у него знамя полка на груди, забери и уходите.