себе путь через классную библиотечку так же методично, как раскрашивающий мальчик – через коробку с карандашами: каждый день он брал другой цвет, а я каждый день выучивала пару новых слов. Я читала до тех пор, пока чувство одиночества не притуплялось и я не оказывалась в приятной компании своих ярко раскрашенных двухмерных друзей. Я читала до тех пор, пока приятное возбуждение не вытесняло безнадежность. Я была в восторге от того, что сама учусь читать по-английски – медленно, конечно, но без помощи взрослых. Мне не терпелось познакомиться с новыми мирами, дожидавшимися меня на книжных полках и столах. У каждой книги были свое место и роль. Даже те, что были предназначены для раскрашивающего мальчика, входили в число самых полезных проводников в моем путешествии по базовому английскому, потому что я могла нажимать в них на кнопки, и тогда слова громко проговаривались вслух. Так я и нащупывала свой путь среди цветов, форм и животных в нашей новой стране.

К октябрю я не переставала упрашивать Ба-Ба вернуть меня в класс миз Тан, похваляясь своими знаниями английского, который осваивала самоучкой. Должно быть, я была довольно убедительна или, по крайней мере, достаточно ему надоела, потому что, когда мы однажды подошли к краснокирпичному зданию, Ба-Ба зашел в школу вместе со мной и попросил меня подождать снаружи кабинета на первом этаже. Когда он вышел оттуда, я сидела на полу, прислонясь к стене, поскольку колени у меня подгибались от нетерпения. Вид у него был такой же измотанный, как и тогда, когда он туда входил, но в глазах появился незнакомый победный блеск.

– Ладно, Цянь-Цянь, можешь вернуться в класс миз Тан. Но поблажек не жди: обращаться с тобой будут так же, как с любым другим учеником.

– Хорошо!

– Ты уверена? Тебе придется сдавать тесты, как остальным, и как‑то успевать за всеми. Ты сможешь?

Я не знала наверняка, смогу ли. Но как у Сестры медведицы к концу ее первого дня в школе, так и у меня было предчувствие, что я сумею разобраться со всем по ходу дела. Если ей этого было достаточно, то и мне хватит.

– Да, Ба-Ба. – Я торопливо потянулась обнять его, а потом побежала по лестнице к классу миз Тан.

* * *

В первую же неделю после моего возвращения в класс миз Тан нам дали тест на правописание. Поглядывая на слова, которые были на табличках, развешанных по классу (Я для «яблока», С для «собаки»), срисовывая непонятную абракадабру и списывая, не особо скрываясь, с составленного от руки списка слов, который лежал у меня в кармане (миз Тан дважды меня засекла, хотя ничего не сказала), я набрала 33 процента, чем неимоверно гордилась. Так начался мой путь к тому, чтобы пятнадцать лет спустя окончить колледж с дипломом по английскому языку.

К Хэллоуину, когда миз Тан раздала всем нам по крохотной тыковке и ножичку с самым что ни на есть маленьким и тупым лезвием, я уже могла в общем и целом справляться с заданиями, не навлекая на себя гнев Джейни. Более того, когда миз Тан велела нам выпотрошить внутренности тыкв, прежде чем вырезать три треугольника – два углами вниз, для глазок, один углом вверх, по центру, для рта, – я тут же все поняла и взялась за работу. А к ноябрю мне даже удавалось понять, в каких случаях Джейни приписывает себе мои ответы, которые я иногда давала, поднимая руку, а затем нашептывая ей. Я была так горда тем, что разобралась в происходящем, что даже не сочла необходимым настучать на нее. И так было ясно, что скоро она вообще не будет мне нужна. Скоро я заставлю Ба-Ба и Ма-Ма гордиться мною, словно я всегда была здесь, словно я родилась здесь – наконец‑то я буду носительницей английского языка.

Глава 7

Пельмени

Америка преподавала жизненный урок голода. В нашей кухне было больше тараканов, чем продуктов. Я вынужденно и быстро усвоила, что мне сходят с рук крохотные, шустрые кражи с полок наших соседей, но поскольку добыча была достаточно мала, чтобы оставаться незамеченной, питала она меня лишь духовно.

Я также научилась быть мстительной. Отплачивая за насмешки и кривляния, я взяла в привычку макать зубные щетки соседей в туалет каждый раз, когда заходила в ванную комнату. Но со временем мне стало этого мало. Так что однажды, обдумывая очередной минималистский акт воровства, я изучала содержимое морозилки и заметила там контейнер с ванильным мороженым. Упаковка была из дешевого картона: вместо крышки она закрывалась просто четырьмя удлиненными клапанами. Я поочередно отогнула их и обнаружила мороженое, нетронутое, белое, в крапинках от коричневых крошек и вдавлинках от клапанов. Я понимала, что полную ложку брать нельзя – слишком заметно и рискованно. Поэтому я довольствовалась тем, что провела языком по всей поверхности бруска, ощутив только пару крошек сахара и привкус сливок. Хотелось еще, но я знала, что мне это с рук не сойдет. Если меня застанет за этим делом сосед – кривозубый, корчащий рожи всякий раз, встречая нас, – то он будет еще громче орать «чинк» в лицо Ма-Ма.

Оставался только один вариант. На его полке в кладовой я добыла четыре бело-голубых одноразовых пакетика соли, рядом с которыми разлеглись два наглых таракана, сперва уставившихся на меня и только после этого гордо ушедших. Я вскрыла все упаковки разом, надорвав край, перевернула их вверх тормашками над мороженым и распределила содержимое плавным движением по всей поверхности. Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что мне уже приходилось проделывать такое прежде, что я – профессиональная солильщица мороженого.

После закрыла контейнер крышкой и поставила его в морозилку этикеткой внутрь, как он стоял, когда я его нашла. Закрыла дверцу и сделала шаг назад, и тут до меня кое-что дошло. Я шагнула обратно и снова достала картонку из холодильника. На этот раз я перевернула ее вверх дном, крышкой на стол. Взяла еще два бело-голубых пакетика с той же полки, потом сняла дно картонки, аккуратно подцепив вафли, уложенные друг на друга. Затем посолила нижнюю поверхность, прежде чем вернуть вафли на место и снова убрать контейнер туда, где я его обнаружила, в его ледяной домик.

* * *

Мы нечасто ели в кухне, но я все равно проводила там много времени. По вечерам, когда все квартиросъемщики уже давно успевали съесть ужин и вернуться в свои однокомнатные апартаменты, я прокрадывалась обратно. Мне нравилось затаиться под выключателем и