показывал виду. Прошло уже три дня, как шел шторм. И все это время я продолжала составлять ему компанию, отмечая, что раны на его лице начали заживать. Я все время ловила себя на мысли, что хотела спросить больно ли ему или нет. Но на этот вопрос я знала ответ. Ему было больно, только он об этом даже не обмолвился. Молча выполнял работу и только изредка шипел ругательствами сквозь зубы.

— Тебе надо подняться, чтоб согреться. Слишком долго находишься в воде, — сказала я.

— Знаю.

— Тогда почему не идешь на отдых? Или мне нужно все время выполнять роль няньки?

— А чего тебе еще делать? — насмешливо спросил он, выбираясь из воды. — Иди поешь. Иначе плохо будет.

— Сава…

Я не успела возразить, как корабль пропал. Комната. Поселок шумит за окном. Незнакомая кровать. Голова кружится от слабости. Голод притупился. Он сильно мне не мешал, а вот жажда была дикой.

Встав, я по стеночке пошла искать кухню. За окнами светило солнце. С улицы слышна ругань грузчиков. На столе в кухне вазочка с фруктами и кувшин с водой. Вода. Это мне было нужнее всего. Я пила и никак не могла напиться. Фрукты. Сладкий сок течет по подбородку, но я даже не пыталась его вытереть. Подошла к окну. Это порт. Только со стороны цехов. Дом находился за общежитиями. Я знала лишь то, что здесь были квартиры. Независимые квартиры, а не комнаты.

Слабость. Ноги подкашивались и почти меня не держали. Тут еще и судорога прошлась, заставившая взвизгнуть от боли. Пришлось разминать затекшее бедро. Жарко. Душно. Из-за пота ткань платья прилипает к телу. Сейчас бы в душ сходить, но об этом не было речи. Там, где-то далеко за горизонтом, был Сава. И он явно без меня пропадет. Ему сложно остановиться. Понять, что нужен перерыв. Сложно прийти в себя во время сложной ситуации, как тогда с канатом. Я же чувствовала, что у него были мысли перестать бороться. Были мысли, что он уже достаточно прожил, чтоб вытаскивать себя из беды. Я тогда и поняла, для чего нужны были якоря.

Он одинокий мужик, у которого нет никого и ничего. Зато есть упрямство выполнять любимую работу. Есть желание покорять стихию. Есть азарт. Но когда силы на пределе, то наступает время сомнений. Инстинкт говорит, что надо выжить, а сил на это выживание нет. В такой момент приходит якорь, который знает те слова, что заставят его подняться и начать работать. А эти слова исходят из его знаний и мыслей. Чаще всего я их лишь проговариваю. Озвучиваю его страхи. Он не любит проявление слабости. Вот в последний раз проторчал в воде больше положенного. Ему пора идти на перерыв, но он думал, что это слабость. Что он может еще поработать. Я же ему напомнила о переохлаждение. Помнил он о нем сам? Помнил. Эти знания я подчеркнула от него. Они просто всплыли у меня в голове. И в итоге я ему их озвучила. В итоге он согласился пойти на перерыв.

Наверное, если бы нас связывали более сильные чувства, то все было бы иначе. Но нас связывало сотрудничество. Работа, которую надо было выполнять. И выполнить любой ценой.

Я пошла в уборную. Умылась. Попыталась выйти из квартиры, но дверь оказалась запертой. Ладно. Можно дождаться хозяев. Не успела я об этом подумать, как вновь оказалась на корабле.

— Мне без тебя скучно, — вместо объяснений, сказал Сава.

— Что это? — спросила я, наблюдая как на горизонте в ярко красных лучах солнца висит сизая туча. Молнии рассекали ее на части. Ветер заставлял волны поднимать вверх, а вместе с ними поднимался и наш корабль.

— Мы прошли шторм, — сказал Савва.

— Туча висит на месте?

— Она почти не двигается. Одна из аномалий. Шторм может «зацепиться» над конкретным участком, а потом долго висеть над ним, пока туча сама по себе не рассосется.

— А обойти его можно?

— Не всегда. И лучше идти проверенным маршрутом, чем потом плутать в незнакомых водах, — ответил Сава.

— Не представляю, как тут маршрут прокладывать. По мне — все это одна сплошная гладь.

— Я сам не знаю. Не ученый, — хмыкнул Сава.

— Никогда не пытался узнать?

— Зачем? Я корабли вести никогда не хотел. Мне по душе больше на матче висеть и в печку топливо кидать, — ответил он. Я улыбнулась. — Ты там как поживаешь?

— Очнулась в чей-то квартире. Никого нет. Дверь заперта.

— Видишь. На улице не осталась, — усмехнулся он. — Кто-нибудь подберет дуреху, которая решила с кем-то разделить плаванье.

Капитан отдал приказ раскрыть паруса. В этот момент послышалась песня. Тонкая, яркая песня, от которой захотелось плакать. Моряки посыпались на палубу, на что капитан их начал загонять назад.

— Пожаловали. Всегда после крупного шторма выплывают, — сплюнул Сава.

— Кто это?

— Подводный народ. Зазывает к себе на дно.

— А для чего им это?

— Говорят, что они едят людей. А кто-то считает, что они не могут размножаться. Вот и пополняют города нашим братом. Поют красивые песни. Предлагают быть с ними. Обещают красоты и легкую жизнь в окружение красавиц. Мужики верят. Ныряют к ним, а они бац! Ноги ему отрывают, хвост прицепляют и на дно тащат города строить. И попадают наши братья в рабство. Мужиков там больше, чем женщин. Красотки так вовсе нужны лишь для того, чтоб дураков зазывать. Вот те на дне мучаются, а вернуться-то нельзя, — сказал Сава, забираясь на мачту. — Но больно красиво они поют. Прям так и хочется все бросить.

— Я тебе брошу! Значит я тебя там на берегу жду-страдаю, а ты все бросить хочешь? — недовольно проворчала я. Сама же забралась на первую попавшую мачту и стала вглядываться вдаль, пытаясь разглядеть хвостатую женщину. Только я смогла лишь разглядеть блики солнца на мутных водах недовольного моря, а вот красоток только слышала.

Они пели красиво. Завораживали песнями, поднимая в душе тоску по дому, а в голове то и дело возникали мысли, что жизнь — это пустое. Что вот мы боремся со стихией, терпим лишения, но это пустое. Никому не нужное дело. Это заставляло задуматься.

— Их песни тебя задевают?

— Да, — призналась я.

— Посмотри, что внизу твориться.

На палубе несколько мужчин пытались прыгнуть за борт. Им это не давали сделать. Завязалась драка. Кому-то нос расквасили. Я видела как зеленая кровь полилась на палубу.

— Ты тоже так прыгать собирался? — спросила я Саву.

— Я всегда якорь нахожу, чтоб с этим не сталкиваться, — ответил Сава. Он расправлял паруса, как будто ничего не происходило.