– И что я должен сделать? Приютить у себя преступника?

– Ненадолго. Только до тех пор, пока мы не решим, что делать дальше.

– И сколько времени вам на это потребуется? Недели? Месяцы?

– Не знаю.

– Люблю такие вот определенные ответы.

– Мне нужно какое-то время, чтобы разобраться, что пытался доказать Джерри, – сказал Виктор. – Над чем работает «Виратек».

– У вас же есть его файл. Почему бы просто не почитать эти чертовы бумажки?

– Я не вирусолог и не могу оценить информацию в полном объеме. Речь идет о некоей последовательности РНК, возможно, о вирусном геноме. Часть информации зашифрована. Пока я знаю только название проекта: «Цербер».

– И где же теперь те улики, о которых вы тут говорили?

– Я потерял папку. В тот вечер, когда меня подстрелили, она была со мной в машине. Скорее всего, они нашли ее.

– А пленка?

Виктор устало опустился в кресло. Усталость взяла свое – на посеревшем лице проступили морщины, черты обострились, глаза потухли.

– У меня ее нет. Я надеялся, что Кэти… – Он вздохнул, провел ладонью по волосам. – Ее я тоже потерял.

– Что ж, – пожал плечами Джек. – На мой взгляд, если не случится чуда, ваши шансы близки к нулю. А меня называют оптимистом.

– Я знаю, где пленка, – подала голос Кэти.

Виктор поднял голову и пристально посмотрел на нее:

– Что?

– Я не была уверена в тебе… поначалу. Не хотела говорить, пока не поверю по-настоящему…

Виктор вскочил на ноги:

– Где она?

Она вздрогнула от его резкого, требовательного тона. Заметив, как съежилась Кэти, он тут же постарался взять себя в руки:

– Извини. Мне нужна эта пленка. Нужна срочно, пока они ее не нашли. Где она?

– Кассету нашла Сара. В моей машине. Но я не знала, что пленка твоя! Подумала, что Хикки…

– Кто такой Хикки?

– Фотограф… мой знакомый…

– Хикки, – ухмыльнулся Джек. – Да, тот еще кавалер.

– Хикки спешил в аэропорт, – объяснила Кэти, – и в последнюю минуту оставил мне несколько своих кассет. Сказал, что заберет их по возвращении из Найроби. Но все его пленки из машины пропали.

– А моя? – спросил Виктор.

– В тот вечер, у Сары, я положила ее в карман халата… – Вспомнив подругу, она на мгновение опустила глаза. – Потом, приехав в город, я отправила ее почтой в студию Хикки.

– Где находится студия?

– На Юнион-стрит. Я отправила ее во второй половине дня…

– Значит, ее доставят по адресу завтра. – Виктор прошелся по комнате. – Нам нужно только подождать, пока придет почта.

– У меня нет ключа.

– Что-нибудь придумаем.

– Какой ужас, – вздохнул Джек. – Теперь он склоняет мою бывшую супругу к проникновению со взломом.

– Нам нужна только пленка!

– Тем не менее, дорогая, взлом есть взлом.

– Ты тут ни при чем.

– Но ты же просишь меня приютить взломщика.

– Только на одну ночь, Джек. Больше я не прошу.

– Звучит как реплика из дешевого фильма.

– Из твоего фильма. Но ведь в твоих картинах такие реплики всегда срабатывают, верно?

– Только не на этот раз.

– Ладно. Тогда вот тебе другая: 1988. Налоговая декларация. Точнее, отсутствие таковой.

У Джека отвалилась челюсть. Бросив полный злобы взгляд на Виктора, он с укором посмотрел на Кэти:

– А вот это уже удар ниже пояса.

– Твое самое уязвимое место.

– Я еще успею…

– Тогда попробуем еще одну. Аудит. Налоговое управление. Тюрьма.

– Ладно! Ладно! Сдаюсь. – Джек вскинул руки. – Господи, какое отвратительное слово! Ненавижу.

– Какое? Тюрьма?

– Не смейся, лапочка. Это слово легко применить к каждому из нас. – Он повернулся и направился к лестнице.

– Ты куда?

– Приготовлю постельки для гостей.

– Ему можно доверять? – спросил Виктор, когда хозяин особняка скрылся из вида.

Кэти устало опустилась на диван и закрыла глаза.

– Ничего другого не остается. Больше нам идти некуда…

Виктор ничего не сказал, но подошел и сел рядом. Она почувствовала на себе его взгляд и открыла глаза. Он смотрел на нее так пристально, так напряженно, будто пытался зарядить ее своей силой.

– Я знаю, как нелегко тебе пришлось. Просить Джека…

Кэти улыбнулась:

– Меня давно подмывало высказать ему все, что накопилось. – Она покачала головой. – Жаль, что удалось только сегодня.

– По-моему, выяснение отношений не в твоем стиле.

– Ты прав. Не люблю ругаться. Когда дело доходит для обмена крепкими выражениями, у меня наступает паралич речи.

– В это трудно поверить. Джека ты прижала здорово.

– Только потому, что речь шла не обо мне. Я беспокоилась о тебе.

– А о себе ты беспокоиться не привыкла?

Она пожала плечами:

– Так меня воспитали. Мама всегда говорила, что леди не подобает требовать что-то для себя.

Он кивнул:

– Понимаю. Самоотверженность – прекрасное качество для женщины.

Кэти невольно рассмеялась:

– Так мог сказать только настоящий знаток женщин.

– В моей жизни было только две женщины. Мать и жена.

Кэти промолчала. Интересно, как ее звали, его жену? Какой она была? Как выглядела? Должно быть, он очень ее любил – она еще тогда, когда Виктор впервые упомянул о жене, почувствовала в его голосе боль. Кэти даже ощутила укол зависти к незнакомой женщине – она многое бы отдала, чтобы и ее любили так же, – но тут же одернула себя.

Словно испугавшись, что Виктор прочитает ее недостойные мысли, она отвернулась.

– Думаю, Джек нам поможет. По крайней мере, сегодня.

– Ты ведь его шантажировала, да? Тем налогом?

– Джек – человек легкомысленный. Я всего лишь напомнила ему об одном упущении.

Виктор покачал головой:

– Ты – удивительная женщина. То по крышам прыгаешь, то бывшего мужа шантажируешь.

– Ты прав. – На лестнице появился Джек. /Коншина она и впрямь удивительная. Интересно бы посмотреть, что еще она выкинет.

Кэти со вздохом поднялась.

– Сейчас я способна на все, – сказала она и, обойдя Джека, направилась к лестнице. – На все, что угодно. Только бы остаться в живых.