Знаешь, мне как управленцу с огромным стажем пришлось в своей жизни повидать и разрулить кучу ситуаций. Но вы с Джесс поставили меня перед дилеммой: в очередной раз закрыть глаза на ее дурацкие выходки, как я делала всю жизнь, и сохранить хорошие отношения с ней или поддаться голосу совести, разругаться с дочерью в хлам и поддержать тебя чем могу. Я тогда выбрала второй вариант. И не пожалела ни разу, ты оказался находкой для меня: жадный до знаний, готовый умирать, но добиваться поставленной цели, обучаемый лучше, чем кто-либо до тебя на этих позициях, в общем – алмаз неограненный. Я меркантильная сучка, к тому же очень старая. Я в первую очередь хочу сохранить тебя как свое самое доверенное лицо в бизнесе, и хочу, чтобы ты оставался честен со мной во всем, стараясь сама быть к тебе справедливой. А во вторую очередь, я и правда порой забываю, что ты не мой сын, и воспринимаю тебя как родного. И мне плевать, что моя дочь думает по этому поводу.

Все совершают ошибки разной тяжести. Другое дело, какие уроки потом из них извлекают и как умеют простить себя за эти ошибки. Вы с Джесс и тут умудряетесь быть полной противоположностью друг другу – она не извлекает уроков, но прощает себя за все, а ты – анализируешь, пережевываешь, учишься не совершать подобных ошибок, но простить себя за старые не можешь. Себя тоже надо уметь прощать, Макс. Сейчас я это понимаю очень хорошо. И хочу, чтобы ты тоже это понял, дурашка ты мой. Пообещай мне только одно – когда-нибудь, когда меня не станет, присмотри за моими внуками, своими сыновьями. Позволяй им набивать шишки, влезать в неприятности, выкарабкиваться самостоятельно, падать и вставать снова, просто иногда подталкивай в нужном направлении и выдавай спасательный жилет со свистком, о’кей? И мы будем квиты, – и она протянула мне свою сухую, но крепкую ладошку, которую я бережно взял обеими руками и поцеловал.

– Обещаю, Алекс. Я тоже тебя очень люблю.

И, конечно, именно в этот, сука, момент в дверь без стука вошла бледная Света. Встретившись со мной глазами, она перевела взгляд на руку Алекс в моих ладонях, кривовато усмехнулась и молча вышла. Черт! Да что за гребаный водевиль…

Видит бог, я очень и очень старалась вести себя разумно и адекватно. Очень. И, похоже, перестаралась с внешней невозмутимостью, и тогда Господь решил, что посылаемые мне испытания на устойчивость психики недостаточно интенсивны для такой закаленной натуры. Зря я ответила согласием на просьбу Алекс приехать в офис, пусть к обеду, но приехать. Надо было остаться дома и ждать уведомление об увольнении по почте. Но нет же, я пришла и не просто пришла, а прямо-таки промаршировала в кабинет директора, почему-то уверенная, что нам нужно, жизненно необходимо поговорить. Что я должна донести до него свою точку зрения относительно этого… недоразумения, что между нами снова произошло. И в первый-то раз это было катастрофой, ну и сейчас выглядело абсолютно неприемлемо и непрофессионально! Но увидев Макса с Алекс рука об руку… Они выглядели как люди близкие в некоем глобальном плане – один круг… семья. И мгновенно пришло осознание, что никаких, к черту, объяснений не нужно никому, потому что так и есть – они семья, а я посторонний тут человек, и эти мои эмоции неуместны. Макс – мужчина, у них, как ни крути, с инстинктами попроще, с верностью тоже не слишком экстремально. Если чуют в женщине слабость и готовность поддаться – почему бы и нет, а я не просто слаба перед ним – вообще бесхребетная размазня, у которой в голове мутится, когда он всего лишь рядом стоит, а уж от поцелуев… Хватит! В противостоянии между мной и моим влечением к зеленоглазому эротическому кошмару я проиграла еще двенадцать лет назад, на данный момент ничего не поменялось, и пытаться продолжать делать вид, что не все для меня было потеряно в день нашей новой встречи, смысла нет. Уходить нужно, без эффектных точек, без высказывания своего виденья и возмущения ситуацией прямо в невыносимо привлекательную физиономию. Просто уходить, прихватив остатки не размазанного по полу достоинства, пока есть еще хоть они.

Дверь кабинета открылась в тот миг, когда я переобувалась в уличные угги. За час до окончания рабочего дня.

– О, хорошо, что ты уже одета, Лана, – пронеслась мимо меня Мегера к шкафчику, где висело ее манто. – Дуй домой, тебе час на сборы, в девятнадцать ноль-ноль за тобой заедет водитель, мы летим в Москву.

– Нет, Александра Мервиновна, – тихо, но твердо произнесла я.

– Много брать не надо, только самое необходимое: смену сексуального белья, парфюм и туфли на высоких каблуках. Так что часа тебе хватит, – сделав вид, что не слышит, продолжила давать инструкции Алекс. – Завтра утром в московском офисе пройдет большое совещание, мне нужен секретарь, который будет его конспектировать так, как надо мне.

– Александра Мервиновна, я не могу ехать, я… – целовалась, словно умалишенная, с вашим зятем, мужем вашей дочери, и вам гнать меня взашей следует, потому что я его хочу как никого до этого, и на самом деле, в глубине души, ненавижу сейчас и вас, и вашу дочь, которую знать не знаю. Права на это ни малейшего не имею, чувствую себя жалкой и виноватой со всех сторон, но все же…

Господи, ну вот зачем мне все это? Не нужно, все же уже как-то образовалось в жизни, тихо-мирно-монотонно-безопасно, не мечталось ни тогда, ни сейчас ни о каких страстях запредельных, чтоб мозг мутился и испарялся, а тело оживало, обретало собственную волю и желания. Это все здорово для романов, фильмов, а в жизни всяко лучше стабильность и полная адекватность. Может, у кого-то взрывы в личной жизни и являлись очистительными процедурами, освобождающими пространство для новых горизонтов, у меня же всегда, всегда приводили исключительно к фатальным разрушениям, проклятым руинам, когда все приходилось восстанавливать с нуля. И вот опять. В который? Третий раз? Хватит!

– Лана, не беси меня. Мы летим на моем самолете, так что тебе даже билеты не нужны, только паспорт. Все, встретимся в аэропорту. – И Алекс процокала в коридор, даже не оглянувшись ни на застывшую меня, ни на маячившего в дверях мрачного Максима.

– Свет, нам надо поговорить, – мужчина повернулся и приглашающе махнул рукой в сторону своего кабинета.

Да о чем тут говорить? Еще и один на один.

– Я буду с вами разговаривать только после того, как увижу свое подписанное заявление, – набычившись, ответила я, вцепившись в обувь, будто она была гарантией моего призрачного спокойствия.

– Хорошо, идем подписывать твое заявление, – внезапно согласился Макс.

Откуда ни возьмись сквозь апатию снова прорвалась злость.

– И почему это мы перешли на «ты»? – возмутилась я, заходя в логово обманщиков и лицемеров.

– Простите, Светлана Николаевна, – покладисто исправился шеф. – Кстати, как там Дэн? Сильно я ему? – смущенно закашлялся чертов детоубивец.

– Сильнее бывало, – огрызнулась я. – Не увиливайте от ответа. Что с моим заявлением?

– А что с ним? Все в порядке. Вот. Лежит прямо у меня на столе. И что там, собственно? В отпуск собрались? А почему зимой? Хотя да, начало декабря, самое время съездить поваляться на солнышке, восстановить, так сказать, кислотно-щелочной баланс и запасы витамина А, – понес какую-то чушь зеленоглазый придурок. – Я как бы и не против, переживу как-нибудь ваше отсутствие пару недель, но только после возвращения из командировки. Очень, знаете ли, важное завтра совещание у госпожи Гордон.