Маркел поклонился, развернулся и пошёл, шапки пока не надевая.

Шапку он надел уже за дверью и подумал, что никакой беды пока что нет, но очень скоро она может быть.

И почти что так оно и оказалось. Когда Маркел спустился к пристани, то увидел, что возле кирюхинского головного струга стоит сам Кирюхин, а с ним старшины из их каравана. Кирюхин что-то говорил вполголоса, старшины его внимательно слушали. Маркел подошёл к ним, старшины расступились. Кирюхин повернулся к Маркелу и спросил, что слышно.

– Говорят, Порфирка выступил, – ответил Маркел.

– Это мы уже слышали, – сказал Кирюхин. – А что Бутурлин говорит?

– Напрямую ничего пока, – сказал Маркел. – Может, говорит, кривит Махмутка, а может, и нет.

– А что ты про это думаешь? – спросил Кирюхин. – Ты же в этом понимающий. Вон как вы людей к кресту приводите и правду из них вышибаете!

– Э! – только и сказал Маркел. – Правду! Да тут иной наш единоверец хоть три раза подряд побожится и тут же скривит! А что уже про инородцев говорить?! Да такому нам скривить – это только своего бога порадовать. Также и ваш Махмутка – поди угадай.

Купцы молчали, хмурились. Потом Кирюхин вновь сказал:

– Ладно Махмутка, а ты сам как? Что ты про Порфирку думаешь?

– А что я думаю? – задиристо сказал Маркел. – Я человек маленький. Что мне Порфирка? Я же не ему, а я царю служу, и у меня есть дело, и я по этому своему делу завтра должен буду ехать в Астрахань, и это всё! – И он широко перекрестился.

Все опять молчали. Потом Кирюхин нехотя сказал:

– Ну что ж, братцы мои старшины. Слово сказано! Это и вправду дело государево, и куда мне от него? Я же тоже у него на службе. А вот вас я никого неволить не могу. Кто хочет, может оставаться здесь и ждать оказии, а кто хочет, тех возьму с собой.

– А что Смыков? – спросили купцы. – А он что?

– А это вы уже сами у него спросите, – ответил Кирюхин.

– О! – вдруг воскликнул один из старшин. – А вот и он!

Все обернулись. По пристани шёл Смыков.

– Елизар! – окликнул Кирюхин. Тот остановился. – Елизар, поди сюда!

Смыков нахмурился, но подошёл. Кирюхин спросил, куда он идёт. Смыков ответил, что в крепость.

– Как в прошлый раз? – спросил Кирюхин.

– Может, и так, – уклончиво ответил Смыков. – Это уже как воевода велит.

– Ну, иди, – сказал Кирюхин.

И Смыков ушёл. Кирюхин ещё раз осмотрел старшин и сказал:

– Тогда так, государи старшины. Идите по своим артелям, созывайте артельщиков и думайте, как вам завтра быть. А после я приду и посчитаю.

И старшины разошлись по пристани. А Кирюхин поднялся на струг, залез к себе в чердак, достал есаульную книгу и позвал Маркела. Пришёл Маркел, Кирюхин листал книгу, называл, Маркел считал в уме, Кирюхин проверял по книге, сколько кораблей уже прошло, сколько осталось, что везут, в какую цену, сколько чего оплачено, а сколько нет, и так далее. Потом стали подбивать остаток. Получалось, что в Царицын они привели 57 кораблей, из них 15 там же и останутся, а дальше, на Астрахань, собираются идти 42 корабля, 8 артелей.

– Но это, – сказал Кирюхин, – если никто не передумает. Ну а если передумают, тогда будут сидеть здесь и ждать оказию, а её в этом году может совсем не быть. Так что лучше идти скопом.

Он взял книгу и пошёл. А Маркел залез к себе в чердак, проверил сундук, печати, лёг и задумался. Надо было думать о слоне, но о слоне совсем не думалось, а думалось то о Параске, то о Нюське, то о Котьке Вислом. Вот, думал Маркел, лучше бы Котьку сюда послали, Котька ловкий, он бы и с воеводой поладил, и с Порфиркой сговорился бы, и у Мехметки выведал, правду тот говорил или неправду. Ловкий малый этот Котька, да и старший брат у него не дурак, служит в Посольском приказе, переписывает грамоты, страшно сказать, за самим царём. А там строго! Титло не там поставил – и тебя на дыбу! И тебе кнута! Эх, дальше думалось, надо было сразу идти к Котькиному брату, брат же про Нюську всё знает, всё видит, брат бы сразу посчитал, что они уже почти одна семья – и рассказал бы про Ряпунина, что там да как, а так теперь что? Теперь поди угадай, что там было, почему тот слон сдох, а если не знаешь…

И Маркел заснул. И ничего ему в тот раз не снилось, он просто лежал и набирался сил. Так он лежал с час, не меньше.

А потом пришёл Кирюхин, разбудил Маркела. Гришка принёс горячего, они поели. Маркел спросил, как дела, на что Кирюхин ответил, что все восемь артелей с ними едут, никто не остался.

– А там люди бывалые, – сказал Кирюхин. – Так что будет нам от них подмога, если что. Но это если Порфирка придёт, а пока что ничего о нём не слышно. Вот так-то!

И на этом их беседа кончилась. Они ещё немного выпили и разошлись. Маркел вернулся к себе, снова лёг, зажмурился, опять долго ничего не снилось. В глазах было темно, на пристани перекликались караульщики, и под их гиканье Маркел мало-помалу заснул. И опять ему во сне было спокойно, смирно…

А потом из темноты вдруг как выскочит слон! Да как кинется к Маркелу! А Маркел как кинется бежать! А слон за ним! А вокруг поле бескрайнее, пожухлая трава, жарища! Маркел бежит, спотыкается, а слон сзади топает, земля трясётся! Пушки бабахают! Пищали ухают! Маркел вскочил…

Было ещё темно, ещё только начало светать, а уже колокола гремели! Грохотали пушки! Люди кричали, бегали! Маркел схватил саблю, выскочил из чердака и осмотрелся. Крепостные ворота стояли открытые настежь, в них вбегали люди. Со стен стреляли пушки, было очень дымно. Кирюхин стоял на причале, размахивал руками, что-то объяснял бегущим.

– Воры! – кричали с крепостной стены. – Воры! – и указывали через Волгу, на ту сторону, на Переволоку.

Маркел обернулся. Там, с горного берега Волги, поспешно спускалась здоровенная толпа людей, вооружённых чем попало. Они тащили лодки, связки хвороста, плоты.

– Сарынь! – кричали из толпы. – Сарынь! Руби царёвых! Руби!

А те из них, кто бежал впереди, уже начали бросаться в Волгу и поплыли к крепости! А сверху, от Переволоки, валом валили всё новые и новые вооружённые люди, и казалось, им конца не будет.

Маркел снова посмотрел на крепость. Там уже не стреляли, а ждали, когда нападавшие подплывут поближе.

А что наши, подумал Маркел и посмотрел на пристань. Там всё было смирно и в порядке – купеческие корабли один за другим выгребали на стрежень и уходили вниз по Волге. Примерно половина кораблей уже ушла туда и скрылась за так называемым Горбатым островом, а те, что остались позади, один за другим отходили от причала и уже тоже мало-помалу выходили на большую воду. Последним за ними шёл смыковский струг, он был налегке, без пушек. Но вот он остановился посреди реки, стрельцы отложили вёсла, встали с лавок, подняли пищали и дружно стрельнули в самую гущу плывущих к крепости казаков. Казаки, те, которые остались живы, гневно закричали. Смыковские снова сели к вёслам, развернулись и пошли обратно, к крепости. А какой шум тогда стоял! Казаки с того берега реки свистели просто оглушительно, а от Царицына, от крепости, гремели колокола. Бутурлин, в епанче и в кольчуге, стоял на раскате въездной башни и, размахивая саблей, что-то указывал Кирюхину. Кирюхин вернулся на струг, осмотрелся, все купеческие корабли уже далеко отошли от пристани, и Кирюхин указал на них. Стрельцы упёрлись вёслами в причал, отчалили и сели выгребать. Кирюхинский струг быстро пошёл вслед за купцами. Смыковские, идущие кирюхинским навстречу, остановились, ещё раз стрельнули в казаков и пошли дальше, к крепости. Когда они проходили мимо кирюхинских, то закричали: «Бей вора! Царёв!» Кирюхинские им ответили: «Царёв!» – и развернулись на стрежне и тоже дружно пробабахали в казаков. Казаки уже молча плыли к крепости. Смыковские шарахнулись боком в причал, повыскакивали со струга на берег и побежали к крепостным воротам. Ворота распахнулись, смыковские забежали в них, ворота сразу затворились. А тем временем первые из казаков уже выбрались на причал, вскочили, побежали к смыковскому стругу…