С другой стороны, для ищейки, которой я и являлся на самом деле, это был правильно взятый след. Чувство долга для меня превыше всего, поэтому отметя все переживания по поводу прошлого, с глубоким чувством удовлетворения мысленно потер руки: опасное путешествие по Древнему городу не прошло даром.

Пока я отвлекся от окружающего мира, пристально следя за мальчиком, сердобольные граждане оставили рядом со мной скудное подаяние. Состояло оно из черствой кукурузной лепешки и полулитровой помятой пластиковой бутылки с мутной, сильно минерализованной водой. Хлеб я засунул за пазуху, решив, что он внесет в мой рацион знакомую с детства вкусовую нотку, а к воде не притронулся, оставив стоять бутылку на прежнем месте.

На ступени крыльца вышел священник в длинном, запыленном одеянии служителя культа, непокрытой в знак смирения головой и жестяной, вырезанной из днища консервной банки девятилучевой звездой на тяжелой шейной цепочке. Он провозгласил:

— Сообщество свободных душ. Мы собрались здесь, чтобы вместе воздать должное Божьей мудрости и его проведению. Веками человечество враждовало. Веками продолжалась рознь и междоусобица. Веками сущеглупые пытались подчинить себе стихии и нрав Божий. Пока гневная длань не прижала их непокорные выи к земле. И был сломлен дух гордый, ибо не стало чем гордиться, кроме божественного, все сжигающего дыхания. И не стало жизни другой, кроме той, что мы заслужили. И не будет награды больше, чем прах за смирение.

Так скажем же провидцу из провидцев, поправшему беззаконие людских промыслов и мыслей преступных, совместное:

ВОЗРАДУЙСЯ!

Толпа, как один человек, уселась прямо на землю, лицом к набирающему силу светилу. Трижды окрестности огласились возгласом, сопровождаемым одновременным троекратным поклоном солнцу:

— ВОЗРАДУЙСЯ!

— ВОЗРАДУЙСЯ!

— ВОЗРАДУЙСЯ!

— ДАЙ-ДУЙ-СЯ! ДАА-ДУЙ-СЯ! ДАЙ-ДУЙ-СЯ! — возликовало многократное эхо паствы. После этого воздух наполнился глубоким молчанием. Это выглядело странно и по-настоящему жутко.

Затем так же дружно встав, люди звучно сплюнули себе под ноги. Ритуал призыва дождя был закончен, и жители потянулись обратно, чтобы вернуться в свои дома или на общественные работы. Провожая их взглядом, я пытался понять, кто из них способен был пойти на преступление. И, глядя на толпу этих оборванных, изможденных людей, пришел к неутешительному выводу, что это мог сделать каждый второй.

Не знаю, почему я так решил, но мысль эта крепко засела в голове, дожидаясь своего часа. Сейчас, пока что все внимание было уделено слежке за Сеней и его спутницей: возможно, они приведут к тем, кто напал на меня и ударил. Сомневаюсь, что это сделала женщина и тем более ребенок, скорее всего — мужчина, и вполне опытный в таких делах.

«Или дошедший до крайней нужды», — подсказало услужливое подсознание. Я отмахнулся от этой мысли, подумав, что большая часть жителей находится в таком же положении, не нападая при этом на служителей закона. Почему-то легче от этого не стало.

Затеряться в маленьком поселении, где все друг друга знают в лицо, было непростой задачей. Под видом бродяги тоже особо не разгуляешься: подумав, что высматриваю, где что плохо лежит, жители позовут охрану и прощай тогда надежда на возвращение моего честного имени. Не штурмовать же общину в лоб на самом-то деле? К тому же не стоит забывать, что я в розыске.

К счастью, объект моего интереса находился на выходе из поселения, поэтому одинокий бродяга пробирающийся к воротам, ведущим в Древний город, не вызывал особых подозрений. Получил человек милостыню и ушел восвояси — ничего необычного тут не было. Так, шаг за шагом, следовал за таинственной парочкой, пока она не скрылась в одном из домов, сложенных из красного кирпича, добытого с заводских развалин.

Помявшись с ноги на ногу и решив, что торчать на виду целый день дело неблагодарное, тем более солнце набрало силу, приютился под одним из навесов, разбросанных по всему периметру поселения. Они служили неважной защитой, но при необходимости под их сенью можно было перебраться из одной части поселения в другую в дневное время. Вскоре подтянулась еще парочка подобных мне попрошаек. В их компании я почувствовал себя гораздо увереннее, расслабившись до такой степени, что, особо не стесняясь, завалился на спину, притворившись спящим. Наблюдая сквозь опущенные веки за входом в дом, от которого я находился всего метрах в семи.

Промаялся до самого вечера и чуть было не испортил все дело: сон сморил, я задремал, потеряв контроль над происходящим. Только чудом не прозевал нужных людей. К счастью, повезло: когда солнце склонилось ближе к горизонту, пара ребятишек (один из которых был Сеня), выбежали из дома, чтобы погонять мяч. Первый же неудачный (или, наоборот, удачный) бросок мяча угодил прямиком по моей физиономии, от чего я проснулся и, не понимая, что происходит, готовый разобраться с обидчиками сию же минуту, вскочил на ноги. Вернувшись к действительности, увидел, что небо потемнело в ожидании ночи. Я же дрых без задних ног. То, что произошло на самом деле, было очередным проколом. Мысленно поблагодарил парней за неожиданную роль будильника и, вернув им мяч, до сих пор болтающийся под ногами, продолжил вести наблюдение.

В это время в дверях показались двое выходящих из дома мужчин неопределенного возраста, чье появление я проспал. И лицо одного из них было мне знакомо! Мой добрый опекун гнусавый охранник! И предмет, висящий у него на плече, тоже был знаком, даже очень: это была походная сумка для бумаг, в которой держали корреспонденцию и деньги ГГО. К тому же она принадлежала мне. Ошибиться не мог: мое сокращенное до пяти начальных букв имя было вышито на переднем клапане красными нитками. Трудно не узнать собственную работу.

Признаться, я сразу готов был рвануть к ним, словно овчарка к нарушителю, чтобы без суда и следствия разобраться с обидчиками, перегрызть глотки и вернуть свои вещи. Но что-то остановило первый порыв. Дождавшись, когда парочка удалится на безопасное расстояние, последовал за ними, мысленно поблагодарив охранника, что он оказался на сей раз без своей воинственной собачки. Не стоило иметь семь пядей во лбу, чтобы понять — путь их лежит в сторону Древнего города. Что можно делать на ночь глядя, на его темных разрушенных улочках — оставалось только гадать. Скорей всего, воспользовавшись темнотой, они хотели забрать что-то из тайника, устроенного где-нибудь неподалеку. Я мельком посмотрел на часы: менее чем через сорок минут объявят комендантский час.

К сожалению, я ошибся относительно их намерений.

Окольным путем, покинув пределы общины, преступная парочка и не думала останавливаться, двигаясь все дальше и дальше в глубь города. Рискуя потерять их, метнулся к тайнику, где оставил все припасы. В спешке скинул с себя мешковину, натянул разгрузку, рюкзак и бросился вдогонку.

К счастью, что-то затормозило движение мужиков, и я догнал их метров через пятьсот, скрываясь на подходе среди полуразрушенных зданий. Они стояли посреди одной из улиц, ведущих к центру, и сверялись с картой, подсвечивая лист тусклой лампой карманного фонарика. Моего фонарика! В этом я почему-то не сомневался.