– Логично рассуждаешь. Но ведь есть еще и любовь. И когда она приходит, ты уже не можешь ни о чем рассуждать. Ты вообще не можешь ей сопротивляться. Она требует своего – чтобы объект твоей любви был рядом с тобой прямо сейчас. И ей наплевать, будет потом семейное гнездышко или нет. Любовь захватывает весь твой мозг или душу, если угодно. Если ты в состоянии все время логически рассуждать, то это значит, что ты в меня не влюблен и никогда не был.

– А я разве когда-нибудь это говорил тебе?

– Нет. Но я так привыкла к победам, что была уверена, что это лишь вопрос времени. А ларчик так и не открылся.

Хелен вздохнула, опять улыбнулась, аккуратно проведя ладонью по его голове.

– Ты не устал от разговоров? Тебе чего-нибудь сейчас хочется?

– Немного устал. Мне хочется проснуться и осознать, что весь этот кошмар мне приснился.

– Время еще никто не научился поворачивать назад. Твой любимый Эйнштейн когда-то много ломал голову над тем, возможно ли в принципе вернуться в прошлое. Но умер, так ничего подобного и не придумав. Так что тебе придется привыкнуть к тому, что ты имеешь. Или, точнее, будешь иметь.

Не услышав ответа, она вновь погладила его наполовину перебинтованную голову.

– Хочешь заняться прямо сейчас со мной любовью?

В той ситуации это был самый странный на свете вопрос. У Роберта все еще отсутствовали, по крайней мере, до завтрашнего дня, некоторые органы и части тела, кроме того, он почти не мог двигаться. Но, как он понял уже через мгновение, двигаться от него совершенно не требовалось.

Хелен вынула из своей сумки пару шлемов с наушниками и очками виртуальной реальности.

– Пронесла это в больницу тайком. Вообще-то эти игрушки здесь запрещены. Но на входе меня хоть и просветили насквозь, но, видимо, приняли за коллегу следователя и ни о чем не спросили. Ты когда-нибудь занимался любовью с помощью этого?

– Да, но только один раз, довольно давно. Кажется, еще в колледже. С тех пор я в основном общался с виртуальными подругами. И, знаешь, у меня не было ощущения, что мне чего-то при этом недостает. Скорее – наоборот.

– Давай я помогу тебе надеть шлем. Неважно, что один глаз у тебя не видит. С этой штукой все происходит прямо в мозге. Но для реальности ощущений лучше держать друг друга за руку и разговаривать. Тогда удовольствие может быть даже сильнее.

Роберт закрыл глаза. Откуда-то раздалась мягкая интимная музыка. Картинка было яркой, четкой, красочной. Хелен с эффектным вечерним макияжем, в платье с оголенными плечами сидела напротив него и призывно улыбалась, словно невзначай отпивая свой коктейль через трубочку. Это было восхитительное ощущение. Он снова был здоров, чувствовал себя сильным, желанным, почти неотразимым мужчиной. Он был в модной рубашке свободного покроя, две верхние пуговицы которой расстегнуты. Он протянул руки и прижал к себе худенькое, изящное тело Хелен, слившись с ней в страстном, почти диком поцелуе – таком, который он вряд ли позволил бы себе на первом свидании, да еще и в общественном месте в настоящей жизни. Хотя какая теперь, с этими технологиями, жизнь считалась настоящей и полноценной, можно было бы долго спорить. Хелен, которая всегда казалась ему холодноватой, теперь словно пылала в его объятиях. Интересно, а если бы она была замужем, трактовал бы суд такие ее отношения как супружескую измену? Вероятно, этот вопрос ждал в недалеком будущем соответствующего громкого судебного прецедента. Тоненькая Хелен словно утопала, трепетала в его объятиях. В зале, кроме них, не было никого из посетителей, официант-мужчина из вежливости отвернулся и торопливо направился к выходу, а девушка-бармен, наоборот, словно оцепенела со стаканом недоделанного коктейля в руке, буквально вперившись в них взглядом. «Ничего, тоже могла бы отвернуться», – подумал Роберт, помогая подруге избавиться от ее уже явно лишнего в эту секунду вечернего платья. Хелен, сидя на стуле в шлеме, двигала бедрами и приближалась к пику физического экстаза, который наступил совсем скоро.

Потом, приподняв шлем, она сидела, удовлетворенно улыбаясь.

– Ну вот и наш первый раз. Вполне в духе времени. А ты горячее, чем я думала. Правда, мне подруги по университету рассказывали, что многие преподаватели-профессора такие. Вовсе не сухие и чопорные, какими выглядят на лекциях, а совсем наоборот.

Она сняла шлем, и на его датчике вошла в настройки. Роберт подумал, что она наверняка занималась этим уже много раз. Стоило ли ее за это упрекать? Можно ли назвать гулящей девушку, которая физически лишь держит своих многочисленных интимных партнеров за руку, а то и находится в тысячах миль от них, развлекаясь с ними по Сети. И кстати: существует ли служба виртуальных свиданий для женщин? Ну, например, если кто-то из них захотел бы провести ночь с партнером-кинозвездой или прославленным красивым мускулистым спортсменом, атлетом? А, может быть, даже и с партнершей? Почему бы женщине тайком от всех не попробовать виртуальную лесбийскую любовь? Раньше, до этого опыта, такие вопросы даже не приходили ему в голову.

Хелен загадочно улыбнулась.

– А хочешь попробовать что-то совсем странное и необычное? Ну, кто знает, в кого ты превратишься после сложных завтрашних операций? Почему бы не попробовать, пока ты еще точно ты?

– Что ты имеешь в виду?

– Давай сделаем полный свитч.

– Что это такое?

– Полный свитч – это когда партнеры меняются местами. Ты будешь во всех отношениях чувствовать себя мной, а я – тобой. При этом твоя личность будет осознавать себя собой, разумеется. Но только ты будешь находится в моем, женском, теле, а я в твоем, мужском.

– Думаешь, это стоит попробовать? Никогда не испытывал желание быть пассивом.

– А ты и не будешь. Чувствовать себя женщиной в процессе – это совсем другое, чем любовь двух мужчин.

– Может, ты решила меня таким образом просто добить? Чтобы я не дожил до завтра?

– А я думала, ты решительнее. Не бойся, насколько я знаю, почти всем мужчинам это нравится.

Хелен набрала комбинацию цифр и снова надела шлем. Роберт внезапно ощутил себя в теле блондинки с весомым бюстом и ярко накрашенными красными губами и ногтями. Хелен была в образе крупного брутального мужчины с грубым лицом, от которого исходило ощущение силы и опасности. Теперь уже она схватила и раздела его, явно и вполне натурально доминируя в их паре. В конце этой более чем странной сценки Роберт испытал совершенно иной экстаз, чем обычно. Если мужчина на пике наслаждения полностью сконцентрирован на красоте, эмоциях и сексуальном настрое своей партнерши, видя и ощущая ее каждой клеточкой своего существа, в чем и состоит пик его наслаждения, то теперь, находясь в образе женщины, он как бы сосредоточился не на партнере, игравшем в процессе скорее вспомогательную роль, а на себе самом (или самой? в этом сюрреализме трудно было разобраться) в образе яркой блондинки, чувствуя себя ранимым, прекрасным и в то же самое время защищенным в крепких, надежных руках партнера, в которого теперь перевоплотилась Хелен. Экстаз был, возможно, не таким резким, взрывным, как во время пика хорошего секса для мужчины, но зато ощутимо более длительным и эмоционально глубоким. Сразу после этого все его естество наполнилось поразительным спокойствием, легкостью: он ощущал необыкновенную расслабленность, гораздо большую, чем обычно ощущает мужчина после близости.