По закону, обладатели грейда A+ (на всей Земле таких людей насчитывалось не более тридцати тысяч) имели право, во‑первых, клонировать себя в количестве, не превышающем двух твоих «близнецов» (так назывались дети-клоны) и еще одного близкого тебе человека, по твоему выбору. Обычно это был супруг или любимый ребенок. Но не обязательно родственник. У Роберта пока не было своей семьи, близких: с родителями он не общался уже много лет и даже не знал, живы ли они. Просто как-то не интересовался. В новом мире во главе угла стояла уникальная индивидуальность каждого человека, а вот важность семейной связи с предыдущими поколениями уже почти ушла в прошлое в связи с почти полной ненадобностью ни для каких практических целей. Так вот, имей он такой, высший, грейд, он мог бы воспользоваться своим правом и клонировал бы для себя Шарлиз Терон. Даже если она уже умерла, то все равно, разумеется, успела при жизни сдать свой генетический материал. Эту процедуру ввели почти во всех странах для всех граждан еще задолго до того, как он родился. Правда, пришлось бы долго ждать. Лишь когда ему бы стукнуло пятьдесят, Шарлиз-2 исполнилось бы двадцать с небольшим. Почти идеальная разница в возрасте, по меркам обладателей высшего грейда. Она, конечно, имела бы в полном объеме все человеческие права и вполне могла бы отказать ему в замужестве. Но, как показывала практика подобных пар, мужчинам в их идеальном возрасте, с высшим грейдом, то есть из самого элитного слоя общества, с почти безграничными возможностями, почти никто из таких, клонированных по их заказу молодых девушек, да еще и психологически подготовленных, не отказывал.

Потом была конференция… этот русский ученый, который всех напугал страшилками об искусственном интеллекте. За ним выступил я, и, кажется, с успехом. Потом был полет, удар, темнота, странное состояние. Затем Хелен. Зачем она вообще приходила? Как ее нашли? Наверно, кто-то просмотрел мою видеопочту, взломав пароль (возможно, в таких случаях это было даже законно), и нашел там ее письмо мне, записанное поблизости отсюда. Нравилась ли ему Хелен? Хотел ли он ее, если бы мог сейчас двигаться и что-то чувствовать? Скорее да, чем нет. Но какой-то барьер в отношениях с ней его всегда останавливал. Даже когда они были наедине, всякий раз он предпочитал оставаться с ней на некоторой дистанции, быть просто друзьями.

Мысль о клонировании Шарлиз, а затем воспоминание о заботливой улыбке кареглазой Хелен улучшили его настроение, и он забылся вновь, но на этот раз всего на пару часов.

Его разбудил человек в синем халате – невысокий, с черной бородой и внимательным изучающим взглядом из-под толстых стекол очков. Теперь, когда лазерная хирургия исправляла любой дефект зрения с помощью безболезненной и недорогой операции всего за пару минут, некоторые делали такие операции каждый год, а очки носили только те, кому казалось, что по какой-то причине в них удобнее или они солиднее в них выглядят. Очевидно, это был второй случай. Человек с полминуты внимательно оглядывал Роберта и его лицо, прежде чем что-то сказал. Роберт, конечно, не знал, что именно этот прославленный швейцарский хирург индийского происхождения накануне десять часов, ни на миг не присаживаясь, собирал остатки или, точнее, жалкие окровавленные ошметки того, что еще незадолго до этого было его телом, в единое целое (с помощью новейшей аппаратуры, ассистента-человека и двух куда более полезных ассистентов-роботов). Наконец, окончив визуальное изучение пациента, доктор спросил:

– Вам очень больно?

Роберт все еще не мог говорить, но едва заметно отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Значит подобранный мной состав обезболивающих действует.

Хирург взглянул на показания прибора, присоединенного к капельнице.

– Вы с самого начала потеряли очень много крови. В этом была главная опасность. Но самое страшное позади. Ваш мозг, кажется, хорошо функционирует. Все остальное – исправим.

Доктор взял в руки планшет и пролистал на нем несколько трехмерных голографических картинок.

– Я знаю, что вы ученый. Хотите потом посмотреть видео, снятое в сверхвысоком разрешении электронным микроскопом, как армия из миллионов наших нанороботов восстанавливает красные кровяные тельца в ваших сосудах? Или как на трехмерном биопринтере из микроскопических образцов вашей ДНК вырастают ваши новые органы? Многие пациенты просят, чтобы им это прислали на память. Впрочем, это можно обсудить позже, при выписке.

Медик надел стерильные перчатки и аккуратно открыл полупрозрачную маленькую коробку, вынув оттуда небольшой желеобразный предмет, форма которого казалась очень знакомой.

– Это ваш новый левый глаз. Зрение будет как у младенца. Завтра, когда вы будете спать, робот-анестезиолог введет вам наркоз, а затем робот-окулист аккуратно присоединит его к миллионам сосудов в вашей зияющей пустой левой глазнице, сейчас надежно перевязанной. Так что уже очень скоро вы будете видеть объемно и даже лучше, чем раньше. Мы подняли материалы о вашем здоровье, на вашем бывшем левом глазу была хоть и небольшая, но все же близорукость.

Хирург приподнял планшет, на экране которого появилась новая трехмерная картинка.

– А это ваши новые ноги. Нам пришлось ампутировать обе ваши ноги выше коленей. Одна была размозжена листом металла при ударе вашего флайера о землю. Другую мы пытались спасти, но в ее голени в любой момент могла начаться гангрена, поэтому мы решили не рисковать. Как раз об этом я и хотел вас спросить. Как вы понимаете, нога – слишком массивный орган, и вырастить ее в точности такой, какой она была, медицина пока не может. Но это не будет большой проблемой. Вы, наверно, слышали, что уже десятки альпинистов ампутировали себе совершенно здоровые ноги, чтобы легче и быстрее покорять вершины, опираясь на искусственные суставы из титана и нанокомпозитных материалов. Такие ноги гораздо прочнее, выносливее, легче. И сделаны так, что внешне почти не отличаются от настоящих. Завтра вечером вам проведут еще одну операцию. Но вам необходимо подписать бумаги, что вы не против таких протезов. Так как ваши руки пока еще не могут двигаться, вам достаточно приложить язык к считывающему датчику. Спасибо. И еще: хорошая новость. Из-за сильного удара и травмы шеи ваши голосовые связки оказались повреждены, надорваны. Мы зафиксировали их отоларингологическим клеем, который действует довольно быстро. Если вы поможете мне и как можно шире откроете рот, я удалю фиксатор связок. Пока, пожалуйста, не торопитесь говорить, но уже к вечеру вы сможете снова спокойно пообщаться со своей знакомой. Она должна прийти вместе со следователем швейцарской прокуратуры. Вы знаете, происшествие с вами наделало вчера шума в прессе, причем не только в местной, но и у вас на родине. Основная версия газетчиков – то, что вы решили перевести флайер в режим ручного управления и не справились с ним: возможно, из-за усталости, либо просто заснули из-за разницы во времени. Эпизод с атакой вашего флайера неизвестным аппаратом полиция потребовала пока сохранить в тайне от прессы, чтобы избежать волнений. Впрочем, как вы понимаете, для меня, как для оператора вашего здоровья в данный момент, причина катастрофы не особенно важна, моя задача – как можно лучше и оперативнее купировать ее тяжелые последствия.