Прошло более часа, точнее Аня определить не могла, бродя по пустому отделению, она потеряла связь с течением времени. За окном кружила метель, наскоком врезаясь в непреодолимую стену стеклопакета, затем отступив, набиралась сил и все с большей яростью гнала свою конницу на бастион.

В одну из таких атак Аня открыла настежь окно, подставляя свою грудь потоку свежего морозного воздуха, от которого прояснялась голова, холодело тело и учащалось дыхание. В эти короткие мгновения эйфории сердце освобождалось, начиная биться спокойно и уверенно, как раньше.

Замерзнув окончательно, Аня закрыла окно и, сбросив халат на стоявшее возле стандартное больничное кресло, сделала несколько раз колесо, потом немного подумала и встала на руки, оперевшись ногами на стену.

Боковое зрение уловило открытие двери в отделение, Аня встала на ноги, приходя в себя после упражнения, но через пару секунд ее уже облепила дюжина детских рук. Детские личики уткнулись в нее, и каждый молчал о чем-то своем.

Секундная радость моментально сменилась грозой тревоги, понимание происходящего прорывало ее изнутри. Аня заплакала, гладя то одну, то другую головку.

— Тетя Аня, почему Вы плачете? — мальчишка с перевязанной головой по-взрослому посмотрел на нее, он принял свою обычную взрослую позу, немного стыдясь своего порыва, озирался на товарищей, но никто и не пытался высмеять его, дети тихонько всхлипывали.

Аня села на корточки и притянула их к себе.

— Ничего, Димочка, просто что-то в глаз попало.

— Вы врете! — неожиданно резко и зло ответил ей мальчишка.

— Нельзя так разговаривать со взрослыми, — к нему подошла бледная молодая женщина и взяла за руку.

— И ты мне врешь! Вы все врете! — мальчишка вырвал руку и побежал к окну, горько всхлипывая.

— Ничего, скоро успокоится, — смущенно улыбнулась его мама. Аня изумленно смотрела на нее. — Я не смогла там остаться. Ничего не говорите, мне уже столько раз мозги полоскали.

— Я Вас понимаю, Ольга Михайловна.

— Давайте просто Оля, все-таки мы уже почти одна семья, — она подошла к Ане и нежно потрепала несколько голов, дети тут же уперлись лицами в нее и заревели еще громче.

— Смотрите! Мама, кто это? — Дима обернулся и показывал пальцем на улицу. Дети, моментально успокоившись, замерли у окон, рассматривая процессию, заполонившую всю улицу.

— Ну, вот нас и отпевать пришли, — усмехнулась Наталья, разглядывая тянущийся нестройный молебен.

Аня вопросительно смотрела на Алексея, они остались посреди коридора.

— Инфицированы, — коротко ответил Алексей. — Больше половины инфицированных.

— Только я? — Аня с надеждой посмотрела на Алексея, но увидев в его глазах все тоже отчаянье, заломила руки. — Нет, нет, почему? Ты уверен? Кто?

— Витька, Колька. Николаич тоже. Почти все медсестры кроме вашего отделения.

— Но, слава Богу, что не ты, — тихо проговорила Аня, с надеждой глядя на него.

— Я не хочу врать или обнадеживать, но я уже уверен в обратном, вопрос лишь времени.

Ветер развевал яркие полотнища с ликами множества святых, снег чуть припорошил позолоченные и серебряные кресты, выставленные впередпроцессии.

Вся процессия заполонила улицу, насколько хватало глаз. Военные отодвинулись чуть в сторону, организовав коридор для прохождения людей.

Несколько попов в черных рясах и богатом убранстве, не останавливая монотонное пение, махали зажженными кадилами в сторону забора, но, не подходя ближе допустимой границы.

Несколько женщин неистово крестясь, стояли около ворот и нестройно повторяли слова молитв. Завидев на крыльце двоих в белых халатах, они истошно завопили им:

— Покайтесь! Да очистит Господь Ваши души! Только покаяние спасет вас!

— Это они нам, — зло процедил Николай, плюнув в сторону.

— А то, самых грешников нашли, — Витька снисходительно улыбнулся в их сторону. Закурив мятую сигарету, он добавил сквозь едкий дым, — Средневековье какое-то.

— Да, не хватает только еще солдат инквизиции, — Николай поежился от холода.

— Ну, пока мы за них. Вон, Николаич идет, довольный, ты смотри!

К ним подошел Николаич в расстегнутом бушлате, весь разгоряченный.

— Видали? Уже хоронют нас! — Витька старательно проокал и отвесил низкий поклон процессии.

— А, этих клоунов-то видал и не раз. Вера-то она не там, — Николаич махнул в сторону попов, и постучал по голове. — А тут должна быть.

— Глубоко копаешь, а как же сердце? — Николай сильнее запахнул куртку, закрыв нос от налетевшего ветра.

— Это мне покойный профессор Иванов еще говаривал, золотой был человек.

— У тебя все золотые, а люди-то все разные, — Николай зашел за Виктора, скрываясь от дыма его сигареты.

— Это только так кажется, у меня люди все одинаковые.

— У тебя-то да, кто ж спорит с тобой, о Аид, — Виктор протянул Николаичу пачку с зажигалкой, тот благодарно принял.

— Собственно баньку-то я растопил, можем начинать.

— Давай, Николаич покурим и начнем. Наверно, вон с тех завалов, — Виктор показал на кучку гробов, привезенных недавно военными на территорию больницы.

— Хорошо бы вот эти разошлись, — Николай плюнул в сторону молебна, который и не собирался затихать.

— А это мы сейчас устроим, — Виктор нахлобучил шапку и направился к КПП. Ему предупредительно мигнули прожектором, он подошел к переговорному устройству и стал ждать вызова. Лампочка замигала, Виктор поднял трубку.

— Слушаю, — ответил бесцветный голос.

— Разгоните процессию для предотвращения возможных волнений.

— Распоряжений о запрете шествия не было.

— Я вам настоятельно рекомендую его запросить, в ином случае мы через десять минут начнем перевозку дров, — Витька махнул в сторону гробов, — в печку, а, не дай бог, что-то раскроется, а может и вывалится что-то?

— Я Вас понял, сейчас запрошу. Это все?

— Нет, когда будет решен вопрос с питанием? Мы пока еще не всех можем в печку отправить, ходят некоторые.

— Вопрос с питанием решается, должны привезти через час. Ждите ответа.

В трубке стало тихо, ушел металлический шелест, лампочка тихо стала угасать.

Виктор вернулся на крыльцо, достал очередную сигарету, но скривил лицо и спрятал обратно.

Через пятнадцать минут появились вдали милицейские машины, воем сирен заглушавшие протяжную молитву.

— Граждане! Попрошу разойтись, шествие окончено! — голос отчетливо выговаривал каждое слово и повторял снова и снова.

Оттесненные машинами, люди начали потихоньку смещаться отзабора и расходиться. Колонна распалась, несущие знамена и кресты лихорадочно озирались, не понимая, в какую сторону теперь нести. Несколько автобусов ОМОНа щитами начали оттеснять упиравшихся во дворы, рассекая толпу и уводя особо рьяных.

— Да, убеждение словом и пистолет гораздо эффективнее, чем просто убеждение словом, — Виктор довольно улыбался.

— Почему перед лицом опасности мы всегда скатываемся в Средневековье? — Николай хмуро наблюдал за разгоном процессии, следя за бойцами, уводящими бившихся в падучей женщин.

— Потому что, Николай, сколько бы мы не пыжились быть индивидуальностями, а никуда от стада нам не деться, — Николаич метко щелкнул окурком в урну.

— Опять профессор?