— Этому не бывать! — жестко проговорила я.

Михаил тяжело вздохнул и поднялся на ноги.

— Так и знал, что не сумеешь подняться над мелочными обидами, не тот характер. Права Сабина.

— Ублюдок! — взвыла я. — Ты даже прощения у меня не удосужился попросить! Ты же нам с Тошкой жизнь сломал! А если хочешь подняться над мелочными обидами и презренным бытом, сделай так, как поступают в твоем случае настоящие мужчины. Влюбился в другую, уходи, живи со своей Сабиной, где хочешь. А нас оставь там, где мы привыкли…

— Губа у тебя не дура, — перебил он. — С удовольствием выполнил бы твое желание, но, увы, оно мне пока не по карману. Я просчитал варианты и предложил тебе максимум возможного. Выбирай. На размышление даю время до конца месяца.

— А что потом? — полюбопытствовала я.

— Узнаешь.

— Это угроза?

— Нет. Просто очень надеюсь, что разум у тебя восторжествует над эмоциями.

— Ох какие же мы стали высокопарные!

Пропустив мое замечание мимо ушей, он полез в карман и протянул мне конверт.

— Это Тошке на ближайший месяц. Пересчитай и оставь, пожалуйста, расписку.

Я отдернула руку от конверта словно ужаленная.

— Совсем обалдел? Какая расписка? Может, мы еще наш разговор запротоколируем и у нотариуса потом заверим?

— Ирония твоя неуместна. А расписку за алименты мне посоветовал брать у тебя адвокат. А то, случается, некоторые бывшие жены потом как бы забывают.

Глаза у меня застлала темная пелена, и я со всей силы швырнула конверт с деньгами ему в лицо.

— Вон из моего дома, пока он еще мой! Убирайся со своими жалкими подачками!

Он нагнулся и подобрал деньги.

— Что ж, отнесу твоей маме и возьму расписку с нее.

— Не смей впутывать мою маму! — Я уже топала ногами от ярости.

— Ты мне выхода другого не оставляешь.

Сволочь! И тут рассчитал. Знает, чем меня шантажировать. Ведь даже если мама его на порог не пустит, с милицией явится!

Вырвав из блокнота листок бумаги, нацарапала ему расписку. Он внимательно прочитал ее и убрал в бумажник.

— Теперь убирайся!

Он ушел. Я забилась в угол дивана. Ощущение, будто меня изнасиловали в особо циничной форме. Слез не было. Лишь жгучий стыд и злость. Я кляла себя за собственную беспомощность. Не могу защитить ни себя, ни сына! Михаил оборачивает все против меня! Любой мой шаг!

А мне-то казалось, что так хорошо подготовилась к разговору! Вот придет и растопчу его! Но растоптали меня. Легко так! Лихо! Я даже не смогла оказать достойного сопротивления, только кричала. Ни одного веского аргумента не нашла. А он в ответ лишь посмеивался и плевал на меня!

Даже Дуське звонить не хотелось. Ничего, кроме того, что знаю сама, она мне не скажет. С кем же поговорить? С кем-то обязательно надо, иначе сойду с ума! Сергей? Только не он. Юра… Удобно? Но пальцы мои уже сами набирали его номер.

— Катя? — радостно откликнулся он. — Как дела?

Я всхлипнула:

— Плохо, ужасно плохо.

— Вы где?

— Дома.

— Пять минут подождете? Я сейчас к вам приду. Я напротив. Во дворе. Как хорошо, что не успел уехать. В машину уже садился. Прошу вас, пожалуйста, подождите меня!

— Жду.

Надо привести себя в порядок, но сил нет. Ах, да какая разница! Главное, он придет. Снедавшие меня ярость и боль неожиданно отпустили, оставив после себя лишь тупую усталость.

В дверь раздались три настойчивых звонка. Я распахнула ее. Он, запыхавшись, влетел в квартиру.

— Вы одна?

Я кивнула.

— Катя, на вас лица нет. Что он вам сделал?

Слезы брызнули у меня фонтаном из глаз. Я вдохнула и никак не могла выдохнуть. Юрий крепко обнял меня, прижал мою голову к груди и, нежно гладя по волосам, тихо приговаривал:

— Ну, успокойтесь, не надо, не стоит он таких слез.

А я все рыдала и рыдала. Никак не могла остановиться!

Юрий довел до кухни, налил воды, дал попить. «Ситуация повторяется, — подумала я, — только роли поменялись: теперь он меня успокаивает».

Наконец, я перестала всхлипывать, разомкнула его объятия и ушла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало. Кошмар! Тушь растеклась по всей физиономии. Умылась, но краситься снова не стала.

Вернулась на кухню и подробно пересказала Юре свой разговор с Михаилом. Он слушал и только качал головой.

— Да, понимаю, противно, — когда я, наконец, умолкла, тихо сказал он. — Тупиковая ситуация. Настоятельно рекомендую вам нанять адвоката. У меня, кстати, есть. Хороший знакомый. И очень надежный. Ни одного процесса пока не проиграл.

Несмотря на трагизм ситуации, я не смогла сдержать улыбки.

— Да нет, я совершенно серьезно.

— Юра, не обижайтесь. Просто мне вчера одного адвоката рекомендовали точно такими же словами.

— Но мой, действительно…

Я перебила:

— Вряд ли адвокат мне чем-то поможет. Конечно, то, что предложил Михаил, мне очень обидно, но, если трезво взглянуть на вещи, иного выхода, действительно, не остается. Придется переезжать к маме, хоть и страшно не хочется.

— Адвокат вам и в этом случае потребуется, — возразил Юрий. — Чтобы хоть то, что можно, отдали. Иначе, боюсь, вас обманут и при оценке квартиры. Да нервы побережете. Пусть лучше адвокат с вашим мужем общается.

— Разве так можно.

Он ободряюще похлопал меня по руке:

— И можно, и нужно. Нельзя позволять ему дальше над вами издеваться. Хватит с вас и одного раза. — Его лицо на мгновение сделалось злым, затем он снова с участием посмотрел на меня. — Завтра же сведу вас с моим знакомым. Напишете ему доверенность и сможете выбросить эту гадкую историю из головы.

— Как же я выкину, когда у нас общий ребенок! — К горлу снова стали подкатывать слезы. — Он и его у меня фактически отобрать хочет! На все выходные.

Он снова обнял меня за плечи:

— Насчет Тоши не беспокойтесь. Адвокат и за него поборется. В худшем случае оговорит отдельные дни свиданий с отцом. Да и вообще, погодите расстраиваться. У них свой ребенок родится. Может, не до Тоши станет. Но сын-то ваш, насколько понимаю, любит отца. Совсем лишать его встреч с ним тоже неправильно.

— Да я и не собираюсь совсем.

— Тогда, поверьте мне, эта проблема утрясется сама собой. Вот только жаль, я уже мебель обещал людям. А так, если без мебели, хотите, не буду продавать квартиру. Сделаем косметический ремонт, возьмете отсюда часть мебели, что-то докупите и живите.