Убийца остановился возле изгороди одного из домов. За ней виднелся двор, посыпанный мелким песком. Очевидно, дом принадлежал ему, так как он вынул из кармана ключ и уверенно вставил его в замочную скважину. Войдя, мужчина закрыл за собой калитку и не спеша пересек двор. Постройка, к которой он приблизился, несомненно, была конюшней.

– Эй, сторож! – повелительно крикнул убийца.

– Здесь, – послышался голос с сильным английским акцентом. – Кто зовет?

– Я. Иди сюда, к третьему стойлу.

– А, вы тут, у Флаинга… Чем могу служить?

Сторож показался из темноты, освещая себе путь большим фонарем.

– Все в порядке? – спросил незнакомец.

– В полном порядке, патрон.

– Они спят?

– Как дети! Пегас сегодня заснул прямо у кормушки.

– Надеюсь, вы его отвели на место?

– Конечно, патрон.

– А как Виктория?

– Сухожилия пошли на поправку, патрон. Сегодня она уже скакала галопом. Хромота почти прошла.

– А рысью пробовали?

– Да, патрон. Неплохо получалось.

– Конюхи спят?

– Спят.

– А жокеи?

– Они все ушли.

Убийца удовлетворенно прищелкнул языком:

– Олл райт, Джо. Вас скоро сменят. А теперь посветите мне. Я хочу посмотреть на наших чистокровок. Двери ведь заперты?

– Конечно, патрон. Сегодня такой сырой туман, я боялся простудить лошадок.

Мужчины направились в левый угол двора. В свете фонаря мерцала шикарная лакированная дверь. За ней оказалось просторное стойло, в котором дремал рысак благородных кровей. Услышав, как открылась дверь, конь проснулся. Убийца окинул взглядом великолепное животное и одобрительно хмыкнул. Сторож направил луч фонаря дальше, и мужчины пошли вдоль стойл. Все было безукоризненно – свежий песок, отличная вентиляция. В воздухе чувствовался запах, присущий дорогим, богатым конюшням. И, видит Бог, лошади заслуживали того, чтобы вложить в них немалые деньги!

Завершив обход, убийца Рене Бодри потянулся и сказал:

– Отлично, Джо. Вы свободны.

Сторож поклонился:

– Спокойной ночи, патрон.

Он направился уже к выходу, но обернулся:

– Простите, господин Бридж. Вы будете завтра присутствовать на тренировке?

Его хозяин пожал плечами:

– Конечно!

– Спокойной ночи, – повторил Джо и ушел.

Его «патрон», он же господин Бридж, быстро вошел в маленький жилой павильон и захлопнул за собой дверь.

– Слава Богу, наконец-то я дома, – прошептал он. – Ужасная ночь. Но и очень полезная ночь!

Господин Бридж… О, это имя говорило о многом любому завсегдатаю ипподрома! О сделанной им блестящей карьере рассказывали с благоговением. Это был лучший тренер и самый умелый менеджер в окрестностях Мезон-Лафит. Не прошло и шести месяцев, как он получил лицензию, и уже были воздвигнуты роскошные конюшни, в которых он стал полным хозяином. Никто точно не знал, откуда взялись деньги, но факт оставался фактом – конюшни Бриджа получили известность теперь не только в Париже, но и за пределами Франции.

Новый тренер сумел в кратчайшие сроки зарекомендовать себя с самой лучшей стороны. Лошади из его конюшен заработали неплохой послужной список благодаря громким победам. Бридж не жалел денег. Любители скачек не переставали поражаться тому, с какой легкостью он скупал скакунов лучших кровей. Он быстро оставил позади признанных авторитетов. Одно имя Бриджа вызывало у букмекеров почтительное восхищение.

Множество людей ломало себе головы над тем, откуда же взялся господин Бридж, но даже самых дотошных ждало разочарование. О нем решительно ничего не было известно, кроме того, что на бегах ему нет равных. Ему завидовали, но им и восхищались. Что конюшни! Никто не мог похвастаться более эффективной методикой тренировок, никто не мог с такой точностью определить фаворита предстоящих скачек.

Жокеи готовы были перегрызть друг другу глотку за право выступать на лошади Бриджа. Стоило тренеру щелкнуть пальцами, как любой профессионал мог наплевать на подписанный контракт и представлять его интересы. Быть учеником Бриджа почиталось за великое счастье.

…И вот этот преуспевающий, уважаемый человек вернулся ночью в свои конюшни, совершив жестокое и подлое убийство ради ничтожной для него суммы в тридцать тысяч франков…

– Темная история… Глупо, конечно, так начинать, когда хочешь сказать правду.

Правды ждет диктофон, лежащий передо мной, правды ждут и чистые листы бумаги. И, однако, я могу точно сказать лишь одно – дело это чрезвычайно запутанное, и те, кто пытается в нем разобраться, лишь еще более усложняют его. Когда человек по документам именуется Рене Бодри, представляется Жюлем Максу де Вернэ, предлагает Полю Симоно называть его Артуром, а мне самому говорит, что его зовут Анри, – это все равно, что у человека вообще нет имени.

М-да… С таким же успехом можно называть его господин Никто, или господин Некто…

Жером Фандор стукнул кулаком по своему рабочему столу в редакции «Столицы».

Он задержался на работе с твердым намерением написать подробный отчет по сен-жерменскому делу, которое с каждым днем интересовало публику все больше и больше. Однако листы бумаги оставались чистыми. Фандор никак не мог приступить к работе, что случалось с ним не часто.

– Что, черт возьми, я могу предложить читателям? – спрашивал он себя. – Чепуху! Россказни под соусом пикант! Мне нечем порадовать публику, поскольку я и сам толком ничего не знаю…

Он помолчал.

– Да, сведений у меня, наверное, больше, чем у кого бы то ни было. Даже у Жюва. Но, к сожалению, их все равно недостаточно…

Разговаривая сам с собой, журналист машинально вертел в руках чернильницу. Закон всемирного тяготения тут же наказал его за забывчивость – через минуту пятно появилось не только на столе, впрочем, привыкшем к подобному обращению, но и на толстом ковре, покрывавшем пол.

– Вот так и с этим делом, – констатировал Фандор с непонятным удовлетворением. – Полная чернота. Никакого просвета.

Журналист посидел молча еще несколько минут, затем решительно встал, надел пальто и потянулся за шляпой.

– Против темноты есть одно средство, – громко сказал он. – Свет!

Он надел шляпу и закончил:

– Поэтому пора купить на пару су свечей…

На профессиональном жаргоне журналистов «Столицы» это означало приступить к расследованию. Не очень понятно лишь, что именно имел в виду Фандор, ведь, казалось, он сделал больше других для расследования убийства в Сен-Жермен. Именно благодаря ему полиция вышла на след Макса де Вернэ, и именно он опознал убитого как Анри, букмекера.