Из-за событий в Перл-Харборе появилось чувство страха перед опасностью, которая может возникнуть где угодно. В итоге США решили прилагать максимум усилий, чтобы постоянно быть готовыми к худшему. Вторая мировая война не оставила для Америки путей вмешательства в дела других стран, а в этой стратегии США уже весьма поднаторели. Война создала лишь страх, что государство не сможет постоянно предпринимать усилия по своевременному выявлению и устранению опасностей. У некоторых американцев появился также страх перед самим правительством, заговорами и группировками, которые, по слухам, контролировали властные структуры. После Перл-Харбора возникла теория заговора, согласно которой Рузвельт не только знал о нападении японцев, но и специально не остановил их, чтобы тем самым оправдать вступление во Вторую мировую войну. Чувство ужаса и страх заговоров были частью одного и того же исторического сдвига.

После Второй мировой войны каждого американского президента стал постоянно сопровождать офицер с «ядерным чемоданчиком»[22], который глава страны мог использовать по своему усмотрению. Подобный шаг говорил о произошедших изменениях. Согласно Конституции, Конгресс должен легитимизировать начало военных действий путем декларации или четких резолюций. Однако, учитывая природу ядерной войны, такая легитимация не имеет практического смысла. Поэтому, по мере того как война становилась все более апокалиптичной, Конгресс начал отходить на второй план. Президент стал исполнять гораздо более значимую роль, а не просто представлять одну из трех ветвей власти.

Такие изменения привели к созданию постоянного разведывательного управления после Второй мировой войны. Это было больше чем обычная разведывательная служба, собирающая разведданные и анализирующая их: данное управление занималось также тайными операциями под контролем президента. Теперь президенту принадлежала чрезвычайно важная роль. Во время холодной войны, примерно к 1970 году, в Соединенных Штатах были созданы огромные вооруженные силы – для этого пришлось применить всеобщую военную обязанность. Такого прежде никогда не было в американской истории. Индустриальная составляющая военно-промышленного комплекса также неимоверно разрослась (об этом с тревогой предупреждал Д. Эйзенхауэр в своем прощальном обращении к нации) и практически во всех отношениях находилась под контролем федерального правительства. Во время Корейской войны страна под руководством Гарри Трумэна вмешалась в военные действия без какого-либо одобрения Конгресса. Кубинский ракетный кризис[23] был чисто президентским решением, равно как и вмешательство в Косово в 1998 году. Во всех этих случаях роль Конгресса в принятии решения по ведению войны была, по крайней мере, уменьшена, а иногда и вовсе проигнорирована.

В период с 7 декабря 1941-го по 31 декабря 1991 года, целых пятьдесят лет, Соединенные Штаты находились в состоянии либо войны, либо подготовки к ней. Из пяти десятков лет примерно четырнадцать были потрачены на настоящие военные действия (Вторая мировая, Корея и Вьетнам). Остальные тридцать шесть лет прошли в состоянии повышенной боевой готовности на случай ядерной войны с Советами. Когда человек постоянно находится в состоянии конфликта или тревоги, воздействие адреналина меняет его. В случае с Соединенными Штатами, в дополнение к постоянному беспокойству, имели место стремление к секретности, создание масштабных учреждений для управления огромным военным и оборонным промышленным комплексом, а также введение института военной службы в качестве элемента обычной, повседневной жизни. Однако адреналин не только бодрит – он еще и утомляет вас.

За это время США создали мощную службу безопасности и разведки, развили невероятную военную мощь и значительную инфраструктуру для их поддержания. Наверху иерархической лестницы находился президент с гораздо более широкими полномочиями, чем то предусматривалось отцами-основателями, а федерализма в американском обществе было меньше, чем во время Второй мировой, но больше, чем до войны. Это не говорит о том, что принцип федерализма плох или неудачен. Учитывая саму природу Второй мировой, подобный ход событий неизбежен. Если принимать во внимание природу холодной войны, было необходимо поддерживать некоторую версию модели Второй мировой. Соединенным Штатам пришлось постепенно мигрировать к состоянию готовности к войне, из-за чего президент получил исключительную власть в двух смыслах. Во-первых, на практике он имел теперь полномочия, которых у него прежде не было. Во-вторых, в его распоряжении отныне были ресурсы и средства, до этого не существовавшие.

Неизбежно США стали оказывать влияние на многие мировые регионы, вызывая у тех как враждебные чувства, так и желание примкнуть. Тем не менее не существовало никакой намеренно создаваемой империи, никаких стремлений к мировому господству. Наоборот, действовал противоположный импульс: избегать излишнего вмешательства – или, если уж вмешательство неизбежно, сфокусироваться на распространении американских ценностей, а не на установлении режима эксплуатации.

У США не было особых экономических и торговых поводов для того, чтобы возводить империю. Америка экспортирует лишь 13 % своего ВВП, в то время как у Германии этот показатель достигает почти 50 %, у Китая – более 20 %. При этом США является крупнейшим импортером в мире, хотя ввозит лишь 15 % от объема своего ВВП. Суть здесь в том, что внешняя торговля выгодна США, но не настолько, чтобы из-за этого строить целую империю для защиты торговых интересов. Стране не требуется внушительный импорт, также она не зависит от экспортных колебаний. В самом деле, США стремятся не заполучить торговые соглашения, а скорее даже выйти из них или пересмотреть их, что мы наблюдали в случае с NAFTA[24] или переговоров с Китаем[25].

Экономических мотивов для создания империи нет. Тем не менее, сама того не желая, американская экономика является настолько значимой, что постоянно оказывает влияние на остальные страны мира. Технологическое развитие какого-либо американского потребительского товара оборачивается тем, что промышленники по всему миру переоборудуют свои производства. Изменения пищевых привычек американцев могут привести к серьезным и далекоидущим последствиям – например, к банкротству производителей сахара или кукурузы либо к тому, что в мире будут больше сажать киноа.

В этом смысле США постоянно влияют на остальной мир и раздражают его. Даже больше: США влияют на мир и раздражают его своей культурой – одновременно нацеленной в будущее и дерзкой. Она не чтит ни прошлое, ни традиции. При этом она крайне привлекательна. Поэтому столь сильно ею возмущены приверженцы традиций по всему миру, в том числе и в США. В основном традиции в мире выстраиваются вокруг религии и семьи, а американская культура рвет и с тем и с другим. В исламском мире и во многих других регионах присутствие американской культуры воспринимается как нечто подрывающее традиции и семейные ценности, а потому и общество в целом.