Прошло еще немного времени, и он поднялся, прошел в ванную умыться, надел чистые сапоги, сказал, что ему нужно идти, и крепко обнял меня. Я ответила, что мне тоже нужно уезжать. Фидель попросил меня остаться, но мы оба понимали, что это невозможно. Прощание было печальным. Победителей не было.

Оставшись одна в комнате, я размышляла о том, что нет такой причины, которая позволяла бы лишить человека жизни, и менее всего такой причиной стала бы политика, до которой мне не было никакого дела. Думаю, Фидель отлично это понимал, как и то, что они запудрили мне мозги и попытались использовать меня. Я сказала себе, что хочу жить, и нужно попытаться начать все заново. Однако, несмотря на ясное понимание, которое пришло ко мне в ту минуту, оставались еще нерешенные вопросы. Я любила Фиделя и очень хотела остаться, но должна была уехать. Что мне следовало сделать с шестью тысячами долларов, которые мне выдали на случай, если придется дать взятку, прятаться или бежать? Должна ли я остаться и бороться за своего сына, поговорить с Селией или еще с кем-то из окружения Фиделя, чтобы попытаться увидеться с ним? Я подумала, что если не вернусь, как было запланировано, в Соединенные Штаты, за мной придут. Если вернусь, что я скажу? Как мне выпутаться из этого? Мне становилось дурно от одной мысли, как я буду объяснять Фьорини провал миссии. Когда я поняла, что этот разговор неизбежно состоится, меня накрыло отвратительной удушающей волной ужаса. Это чувство трудно передать словами: кажется, что находишься в эпицентре урагана без возможности сдвинуться с места, убежать. Я боялась возвращения.

Со слезами на глазах я написала Фиделю записку с просьбой сохранить те шесть тысяч долларов для нашего сына и оставила вместе с деньгами на видном месте. Я собрала бумажные колечки его сигар на память, взяла кейс с косметикой и вышла из номера. Спустившись в холл, я снова поприветствовала служащих отеля за стойкой администратора и заметила около киоска мужчину с газетой. Мне показалось, что это американский агент, особенно после того, как он кивнул мне как бы в знак приветствия. Я ответила ему тем же. Наверное, он подумал, что я убила Фиделя и теперь, переполненная эмоциями, ухожу.

Я заехала в отель «Колина», чтобы переодеться, затем направилась в аэропорт и в 18:00, как и было запланировано, взошла на борт самолета, направляющегося в Майами.

Гордая провалом

Когда после короткого перелета самолет приземлился, я чувствовала себя усталой, подавленной и морально истощенной, но мне не дали времени все обдумать и прийти в себя. Как только открылась дверь самолета, я увидела Фьорини, Рорка и еще десяток других людей. Кто-то был в военной форме, кто-то в штатском, и все смотрели на меня с нетерпением. Они стояли вокруг меня, а я от страха не могла сказать ни слова.

– Ну, как все прошло? – услышала я вопрос.

– Я не смогла этого сделать, – выдавила я.

Они не могли поверить своим ушам, раздались крики и возгласы удивления. Я увидела, как загорелись яростью глаза Фрэнка, он сжал мою руку, протащил меня до микроавтобуса и швырнул на заднее сиденье. Я виновато забормотала:

– Я же предупреждала, у Фиделя нет четкого расписания. Никто не знает, когда он ест и пьет, когда приходит или уходит. Он непредсказуем.

Пока я говорила, голоса становились все громче и злее, а когда Алекс начал спорить с Фрэнком, заступаясь за меня, я попыталась сказать в свою защиту что-то вроде: «Господь этого не допустил», что окончательно вывело из себя и так уже сильно раздраженного Фрэнка.

Я ощущала его недоверие всю дорогу до секретной базы в пригороде, где мне велели остаться и ждать. Это было здание без окон с цементным полом и двухэтажными нарами. Должно быть, где-то в другом здании они поймали радио и слушали речь Фиделя. Если бы я отравила его таблетками, что мне дали, выступление отменили бы. Таким образом они удостоверились, что операция провалилась.

С тех пор мне пришлось жить с этим «провалом», и, сказать по правде, я и сегодня не могу от него избавиться. Ведь говорят, что моей известностью я обязана тому, что миссия, которую я провалила, была не только одной из первых попыток покушения на Фиделя, но и той, что имела больше всего шансов на успех. Может быть, так оно выглядит со стороны. Но я горда собой, очень горда. Я рада, что сумела послать к черту ФБР с их многочисленными попытками промыть мне мозги. Я рада, что не стала глотать те таблетки, что они подсовывали мне перед поездкой в Гавану, чтобы изменить мое сознание, свести меня с ума, чтобы я набросилась на Фиделя, те наркотики, которые привели бы меня в состояние, в котором было бы легко найти оправдание убийству любимого.

Фидель отлично понял, что произошло в тот день, и, мне кажется, он до сих пор над этим тихонько посмеивается. Если бы на моем месте был другой человек, кто знает, может быть, они добились бы успеха. Я просто не смогла. Не то чтобы это было невозможно. Но я этого не сделала.

В комнате 2408 отеля «Свободная Гавана» я крепко сжала штурвал огромного корабля и сумела удержать курс истории, помешав тому, чтобы содержимое двух капсул изменило ее направление. Однако я заплатила за это высокую цену, оставив на Кубе своего ребенка. Я думала, что смогу вернуться и попробовать забрать его, что родители помогут мне каким-нибудь образом надавить на нужных людей, однако в ФБР ясно дали понять, чтобы я оставила всякие попытки. К тому же мама и papa мало-помалу возвращались к своей обычной жизни, и все, что мне оставалось, – это писать письма на Кубу, которые я посылала им всю свою жизнь.

После возвращения в Майами меня опять подхватило течение, которому я не могла сопротивляться и позволила нести себя, хорошо понимая, что любая попытка борьбы против этих грязных волн закончится гибелью. Все, кто был вовлечен в «Операцию 40» и в зловонное болото других антикастровских движений, бешено ненавидели и презирали меня и, не стесняясь, это демонстрировали. Отпустить же меня они тоже не могли – я слишком много знала.

Лодки, ружья, самолеты

Я попыталась выбраться из этого болота и устроилась на работу официанткой, однако не прошло и дня, как Фрэнк Фьорини и несколько его людей явились в заведение. Я поняла, что у меня нет другого выхода, как только вернуться к ним. Несмотря на то, что я провалила покушение на Фиделя, я все еще была им полезна.

Знания, которые я приобрела в плаваниях с papa, делали меня подходящим человеком для вхождения в группу, занимающуюся контрабандой оружия по морю. Мы часто совершали морские путешествия, хотя иногда я оставалась в отеле, чтобы классифицировать и чистить оружие. Моя ценность для группы состояла в другом: я знала течения и приливы, могла предсказывать приближение бурь и умела управлять кораблем. Ни одна из моих способностей не пропадала даром: бывало, я участвовала в похищениях лодок или в рейсах в такие места, как Ки-Уэст или остров Марафон, где мы разгружали боеприпасы, которые дальше отправлялись в Гватемалу или Никарагуа, куда, так же как в Новый Орлеан, дотянулись щупальца операций против Фиделя.