Морские плавания были моим основным занятием, и, несмотря на то, что совершались они на краденых суденышках, груженных оружием, для меня это были краткие мгновения счастья. Менее свободной я чувствовала себя во время выполнения других заданий, которые поручали мне в те дни: доставки автотранспортом военного снаряжения, похищенного с военных складов. Несколько раз в таких миссиях я участвовала вместе с Фьорини. Если кражу лодок, пришвартованных у набережных возле особняков в Майами, я еще могла понять, то зачем нам было красть у армии, если то, что мы делали во Флориде, проходило при полной поддержке правительства, остается для меня непостижимым. К тому моменту я уже достаточно времени провела в группе, чтобы понять: лучше не задавать лишних вопросов. Подозреваю, что часть нашей добычи обменивалась на наркотики.

Моя роль во время этих краж была простой: подъехав к военному складу, где хранились излишки оружия, я либо ждала в машине, наблюдая за тем, что происходит вокруг, пока Фрэнк и его подельники выносили трофеи; либо заговаривала зубы полицейским, если они нас останавливали, когда мы ехали с грузом. Однажды мне пришлось отвлекать солдат-охранников: я вышла из машины и сделала вид, что пытаюсь справиться с поломкой. Это стало предлогом для начала разговора, затем я немного пофлиртовала с ними. Пока караульные были заняты мной, Фрэнк и остальные проникли на склад и забрали то, за чем мы пришли.

В другой раз я летала вместе с Фрэнком на одном из тех легких самолетов, которые отправлялись из Флориды на Кубу, чтобы разбрасывать там агитационные листовки, призывающие кубинцев к восстанию против Фиделя. Алекс Рорк тоже участвовал вместе с Фрэнком в таких полетах. Однажды они разбросали 250 000 антикастровских прокламаций, и Фрэнка даже допрашивали на этот счет в ФБР. Этот допрос его сильно удивил, поскольку отделению ЦРУ в Майами было отлично известно, чем занимается Фьорини, причем, как он сам утверждал, он выполнял прямые приказы Управления в Вашингтоне. И в самом деле, Алекс уверял, что если его или Фрэнка задерживало какое-либо властное подразделение, которому было неизвестно об их деятельности, достаточно было дать им номер телефона офиса ЦРУ в Майами, где быстро разрешали ситуацию. Ну и на всякий случай у Алекса всегда был еще один туз в рукаве – его хорошие связи с прессой, которые он завел, работая внештатным корреспондентом и фотографом. Эти связи могли сильно осложнить жизнь Управлению, поэтому Алекс и Фрэнк договорились воспользоваться ими в случае, если после ареста официальные власти попробуют от них отделаться. Я же просто плыла по течению, и, когда мы летели с Фьорини, единственное, что я сделала, – это воспользовалась возможностью написать на нескольких памфлетах свои собственные послания. Я нацарапала фразы вроде «Я люблю тебя, Фидель!» или «Да здравствует свободная Куба!» и подписала их «Немочка». Это был детский поступок, знаю, но я и сегодня улыбаюсь, когда вспоминаю о нем.

Женщина в мире мужчин

Хоть я иногда и позволяла себе ребяческие выходки, однако с каждым днем я становилась все более зрелой и сильной – это был вопрос выживания. Я была единственной женщиной в мире, где правили мужчины, и, хотя за все время моего пребывания во Флориде я ни разу не подверглась сексуальной агрессии, я сама обозначила черту, которая послужила бы ограничением для какого-нибудь случайного выброса тестостерона. Как-то в лагере в Эверглейдс, где влажность и москиты делали пребывание почти невыносимым, несколько молодых ребят начали надо мной подшучивать. Я задыхалась от жары, единственное, о чем я тогда могла мечтать, – надеть что-нибудь чистое и уложить волосы, так что была не в состоянии оценить ни сальные шутки, ни сомнительные комплименты. Я залезла на грузовик, достала пистолет и несколько раз выстрелила в воздух.

– Если кому-то придет в голову переступить порог моей палатки, то в следующий раз я не направлю дуло вверх, – заявила я с импровизированной трибуны.

Смысл моих слов быстро дошел до них, и я продемонстрировала достаточно решимости для того, чтобы стало понятно: здесь я не женщина, а одна из них. Никто так и не осмелился войти в походную палатку, в которой я спала, пока находилась в этом лагере на болотах.

Фрэнк всегда обращался со мной, как со всеми другими парнями из группы, не делая ни поблажек, ни отличий. Однако не всем приходилось по вкусу мое пребывание там после истории с таблетками, спущенными в биде, и, возможно, мне решили напомнить, что я уязвима. Это объяснило бы то, что случилось во время одной из тренировок: пуля, выпущенная кем-то позади меня, пролетела совсем рядом, поцарапав мне затылок. Рана не была серьезной, но крови было много, и Фрэнк (который, несмотря на обильное кровотечение, все же дождался темноты) решил отправить меня в Майами к Орландо Бошу, одному из самых яростных антикастровцев того времени. Позже вместе с Луисом Посада Каррилесом он был привлечен к суду за организацию в 1976 году теракта на борту самолета авиакомпании «Кубана», совершавшего рейс между Барбадосом и Ямайкой, в результате которого погибли семьдесят три человека.

Ну а во времена Эверглейдс Бош был одним из многих кубинских эмигрантов, входивших в группу Фьорини, с которым я его видела несколько раз, а в тот день он стал моим спасением. Хоть он и был педиатром, но его медицинских знаний и материалов, которые он хранил дома, было достаточно, чтобы не пришлось ехать в больницу, где по закону обязаны были сообщать в полицию о любом огнестрельном ранении. Я выжила, но не знала, чему я этим обязана: то ли стрелявший промахнулся, то ли намеренно сделал это в качестве предупреждения. Ни один из этих вариантов не давал мне спать спокойно.

Еще один человек, которого я время от времени встречала с Фьорини во Флориде, был некто известный под именем Эдуардо – еще одна темная личность, со временем превратившаяся в знакомое лицо. Первый раз я его встретила в 1960 году в апартаментах «Брикл Гарден» в Майами. Тогда мы с Фрэнком и еще с несколькими людьми ехали в машине. Фрэнк сказал, что ему нужно кое-что забрать, и когда машина остановилась, вышел встретиться с этим человеком, который передал ему конверт. Встречи и передачи конверта повторялись десятки раз, пожалуй, больше тридцати. Хоть мы ничего о нем не знали, все понимали, что каждый раз, когда Фрэнк встречается с Эдуардо, текут деньги, которые позволяют нам продолжать нашу деятельность. И только годы спустя, после того как разразился Уотергейтский скандал и Фьорини-Стерджис был арестован, я узнала настоящее имя и роль, которую играл этот загадочный Эдуардо. Это был Э. Говард Хант, советник по безопасности Белого дома времен Никсона, чей телефонный номер нашли в записной книжке задержанных в штаб-квартире Демократической партии. Хант служил в ЦРУ с 1949 года и участвовал в разработке тайной операции по свержению президента Хакобо Арбенса в Гватемале, что положило начало длившейся сорок лет военной диктатуре в этой центральноамериканской стране. Когда я видела его во Флориде, он занимался финансированием подготовки вторжения в заливе Свиней.

От предвкушения к поражению: залив Свиней

Время от времени в мотель в Майами и в лагерь в Эверглейдс приезжали военные советники, которые не только занимались обучением и тренировкой парней, но и устраивали беседы или произносили речи, чтобы поднять их боевой дух, укрепить моральные принципы, а заодно научить их терпению. Хотя эта последняя часть урока усваивалась хуже всего. Тогда, в начале 61-го года, все время, не занятое подготовкой, они проводили в ожидании, без конца задаваясь томительным вопросом: «Ну когда же придет этот день?»