— А как супермаркеты, где все на мне держалось? — вмешивается в разговор Демьян и, насадив на вилку упавшие кусочки овощей, закидывает себе в рот. Как ни в чем не бывало. Будто из своей тарелки.

Меня точно зацементировали в таком положении, а он спокойно пережевывает салат, запивает водой и улыбается мне.

— Не знал о таких супермаркетах, — отвечает отец.

Оброненный мной салат его уже не интересует. Демьян одним легким жестом дал всем понять, что никому не позволит смеяться надо мной. Кажется, если бы я насвинячила на полу, он и там бы все подобрал. Выходит, я ошибалась в этом парне. Он еще не потерян.

— Я лишь знаю супермаркеты, где ты кассирш в офисе драл, как коз, превратив его в траходром, — продолжает глава семейства, не стесняясь выражаться при детях. — Любая из них завтра может заявиться сюда с пузом в попытке облапошить нас и развести на бабки для своего личинуса.

Мой взгляд на инстинктах приковывается к Алене, а та дура-мать светится, вместо того чтобы попросить любимого папу выбирать слова. Словно ей плевать на все, лишь бы меня задеть. А ведь и ее детей личинусами могут назвать!

Аппетит, само собой, пропадает окончательно. Да и после суши я сюда пришла из чистого упрямства. Не особо-то и голодна.

Опускаю дрожащие от злости и желания высказаться руки на колени.

— Слав, — просит Вилена Мироновна, — внуки же.

— Пусть с детства знают, что Борзых не пальцем деланные.

Я перевожу взгляд на него. Сверлит меня. Вспарывает. Буквально вижу, как на костре инквизиции сжигает.

Прошу прощения, Дем, но мое терпение лопнуло. Вздыхаю в намерении дать этому смертнику исчерпывающую характеристику, но тяжелая горячая ладонь накрывает мою руку. Пальцы крепко скрещиваются. Чуть ли не до хруста.

— Не надо, — тихо просит меня Демьян, и громче говорит своему папе: — Ты должен гордиться мной. Ведь я внес что-то новое в семейное дело. Сделал то, что никто до меня не делал. Или делал? — Он переводит взгляд на Мирона, и у того желваки на лице заигрывают. Рядом сидящая Алена бледнеет на глазах. Похоже, Демьян хранит от родителей какую-то тайну об этой парочке. И сейчас под их стульчиками наверняка очень сыро. — Спасибо за ужин. Было невкусно. — Демьян поднимается, вынимает из кармана несколько стодолларовых купюр, вытягивает одну из пачки и бросает на стол. — Деньги вам не с неба сыплются. В том числе и на ужин для незваных гостей. Кстати, вашему повару не мешало бы взять пару мастер-классов у Стефы. Она готовит изумительный плов. — Берет меня за руку, помогает встать и под молчаливые взгляды выводит из зала.

Сказать, что я впечатлена его поведением и выдержкой, это ничего не сказать. Моего соседа будто подменили. И меня не позволил по бокам отпинать, и сам не опустился до унижений.

— Спасибо, — произношу, когда мы возвращаемся в комнату.

— За что? — усмехается он, вытаскивая из-под кровати коробку с надувным матрасом. — Ты выполнила свое обещание. Не спровоцировала скандал. Я представляю, чего тебе это стоило. Так что мы в расчете. Ведь только сообща добьемся того, чего хотим. Да и тебе спасибо за дельные советы. Видела его физиономию, когда я плату за ужин швырнул?

Видел бы ты мою физиономию, когда до меня дошло, что мы вчера за тысячей долларов ездили!

Демьян вынимает матрас из коробки, подключает встроенный насос к розетке и расправляет его посреди комнаты.

— Что ты делаешь?

— Готовлю тебе постель. Переночуем здесь, чтобы утром сразу в клинику ехать. Ты же не против спать на матрасе?

Мда. Рано я в нем рыцаря разглядела.

— Конечно нет, — цежу сквозь широкую улыбку. — Это так благородно с твоей стороны. Да и ты, наверное, заколебался спать на матрасе. Хоть в кроватке посопишь ночку… — Делаю шаг вперед и упираю руки в бока. — Поднимай свою жопу и вези меня домой!

Демьян, так и сидя на одном колене, поворачивает ко мне лицо и начинает ржать. И есть, над чем. Зеркало наглядно отражает, как нелепо я выгляжу со злым выражением лица и улыбающимся солнышком на круглом животе. Настоящий боекомплект, которым можно поубивать. Люди попросту помрут от смеха.

— Ложись спать, Колобок, — смеясь, говорит Демьян и кивает на кровать. — Можешь запереться, чтобы гадюки не заползли.

Вряд ли я высплюсь в этом доме, но за день так умоталась, особенно морально, что сейчас только одно желание — поскорее уложить свою круглую тушку в мягкую постельку.

Молча сдергиваю с кровати покрывало и укладываюсь под одеяло. Постель чистая, даже пахнет кондиционером. Это успокаивает. Тем более после заявлений главы семейства о сексуальных похождениях младшего сына. Теперь пялюсь в потолок, слушая, как надувается матрас, и думая, с какими мыслями Демьян спать ложится. «Эх, жизнь стала на один день короче, а секса опять нет?» Или он сейчас пожелает мне спокойной ночи, скажет, что будет поздно, и уйдет? Почему меня вообще волнует этот вопрос?!

Наконец просмеявшись, Демьян стелет на матрас простыню, бросает подушку и, погасив свет, ложится.

— А почему твоего кузена не было на ужине? — спрашиваю, чтобы хоть как-то отогнать мысли, которым не место в моей голове.

— Не знаю. Мне похрен, — отвечает темнота.

— Вы с ним не ладите?

— Если бы твоя подружка подставила свое дупло Виталику, ты бы с ней ладила?

Пипец! Сменила пластинку в своей голове, а все равно напоролась на ту же тему. Кузен Демьяна спал с его девушкой! И какая она? Богатая инста-соска? Безусловно.

— Мне не нравится твоя семья, — признаюсь, пока он ничего не нафантазировал. — Я всего ожидала. Но такое в голове не укладывается. Тебе правда нужны их деньги?

— Нам нужны. Потому что на твою зарплату мы протянем ноги. Ладно, Колобок, эротичных тебе снов. Которые мы скоро обязательно реализуем.

Его шутка остается без ответа. Потому что меня до чертиков пугает малоприятная процедура ДНК-теста. Так что меня больше волнует не «скоро», а «завтра». Но мы оба даже не представляем, какой сюрприз ждет нас этим завтра…

Святые сосиски! Эта девчонка мне башню срывает. Надо отдать ей должное: папаша рот разинул, когда я ему за ужин заплатил. А идея не питаться в этом доме на халяву благодаря ей созрела. Штырит меня от того, с какой легкостью она уделывает тех, кто, казалось бы, не по зубам. И на мои подкаты забивает. Впервые бейба с разгона не прыгает на мою колбаску. Но меня дразнит этот загон. Провоцирует. Потому что когда Колобок сдастся, у нас будет самый умопомрачительный секс.

Она быстро засыпает. Блюстительница режима. А у меня от мысли, что она сопит в моей постели, в паху припекать начинает.

Бесшумно слезаю с матраса и подползаю к кровати. Полумрак комнаты слегка рассеивает падающий с улицы свет фонаря. Колобок лежит на спине. Волосы рассыпаны на подушке. Одна рука на животе, другая — у головы. Глядя на нее и не подумаешь, что она способна укусить. Такая милая, невинная, почти ангел. В моем окружении чики другие: продажные, не обремененные моралью и самоуважением. Между ними ощущается негласное соревнование: у кого шмотки круче, батя богаче, подписоты в соцсетях больше и шире список парней, которые их драли. У Колобка, уверен, только Виталик и был. Про того ботана, задницей чую, наплела мне. Она со своим дружком болезненно рассталась. Потом выяснила, что брюхатая. Совесть не дала аборт сделать, а Виталика близко подпускать не хочет. Вот и выдумала историю про перепихон на стороне. Такая под первого встречного не ляжет.